— Хорошо, — сказала девушке. — Когда будет сеанс?

— Завтра. За сутки мы сумеем успокоить его нервы. И вам, — ласково добавил Горн, — тоже не мешает отдохнуть. Прогулка на яхте — что может быть лучше!

Евита поблагодарила. Лучшим отдыхом она считала прогулку в парке. Она вышла из здания академии, и в лицо ей пахнули теплые запахи смолы. Ее немного раздражала уверенность Горна, что вечер на лесной поляне чем-то напоминает встречу в ротонде.

…Последний раз оглядев себя в зеркале, она надела цереброн и вошла в зал. В полумраке плескались янтарные волны моря. Данта еще не было. Евита подошла к ажурной беседке. И снова — в который раз! — вспомнила она весенний вечер, вспомнила даже запахи лип и перепревших прошлогодних листьев. Они с Дантом шли по аллее парка и говорили обо всем, кроме того, что волновало обоих.

Евита не заметила, как вошел Дант, привычно опустился в кресло и устремил взгляд к звездам… Евита включила излучатели.

Да, они шли в тот памятный вечер по парку, беспричинно и громко смеялись и не заметили, как углубились в лес. На лужайке, освещенной косыми лучами, они остановились. Дант смотрел на нее, смотрел, как она собирала цветы, напевая песню. Евита машинально запела ее и сейчас и в это время заметила рядом с собой движение. Повернув голову, она увидела, что Дант смотрит на нее. Значит, излучатели уже работали. Теперь и Евита, не отрываясь, стала смотреть в его глаза.

— Ты помнишь, Дант, помнишь, как я нарвала букет ромашек, подбежала к тебе? Помнишь?..

Юноша продолжал пристально смотреть на Евиту. Казалось, он сейчас протянет к ней руки и воскликнет: «О моя Онико!» Но Евита услышала напоминание Горна:

— Вспомни, Сын звезд, что сказал тебе отец Онико в эту минуту.

Взгляд юноши с беспокойством переходил от Евиты к ротонде, лежавшие на подлокотниках кресла пальцы рук дрожали.

— Что предложил тебе отец Онико, чтобы спасти ее?

Евита видела, с каким напряжением Дант пытался что-то вспомнить и вместе с тем, казалось, боялся этого воспоминания.

— Облучение черным светом? — спрашивал Горн.

— Черным светом, — услышала Евита голос Данта.

И в ее сознании снова возникла не раз виденная уже трагическая сцена у ротонды. Эта сцена сейчас сменилась другой. Посреди беседки стоял отец Онико.

— Это единственный способ спасти жизнь моей дочери, а для тебя искупить нарушение наших обычаев, — говорил отец девушки голосом Данта.

— Я на все готов, — сказал юноша.

— Мы временно лишим тебя силы тяжести, чтобы ты был способен принять черный свет.

— Я еще в детстве привык к состоянию невесомости на корабле.

— Это невесомость другого рода. Во время полета энергия гравитации не исчезает, — продолжал говорить отец Онико. — Для облучения черным светом необходимо полное освобождение тела от энергии тяготения.

— Я готов на все, лишь бы жива была… она…

Дант снова умолк, а взгляд по-прежнему неотрывно был устремлен на Евиту.

— Что ты почувствовал при облучении. Сын звезд? — спрашивал Горн.

Дант молчал, и Евита заговорила:

— Неужели ты не помнишь? Это же я, Евита…

Дант молчал.

— Дант, милый, вспомни, как ты привлек к себе мою голову и на твоем пальце был вот этот перстень. — Евита захватила перстень и теперь держала на вытянутой руке перед глазами Данта. — Помнишь? Помнишь?..

В это время что-то случилось с освещением. Море погасло, утратив свой оранжевый блеск, и во всем зале вспыхнул свет. Евита поднялась, недоуменно оглядываясь. И в этот момент услышала родной голос, тихо произнесший ее имя.

Дант стоял около кресла, опираясь на него рукой, в другой он держал сорванный с головы шлем. В его глазах росли удивление и радость.

Владислав Горн с улыбкой наблюдал за ними через смотровое стекло пульта. Потом он пододвинул к себе журнал и записал в нем мысль, ради которой Дант отважился на эксперимент. «Приемником черного света может быть любое материальное тело, лишенное гравитационной энергии».

Г. Филановский, инженер

ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ

г. Киев

Научно-фантастический рассказ

Третья национальная премия

Техника — молодежи № 11, 1962

Рис. P. Мусихиной

Тетя Сигма, я не хочу, сейчас самое время ловить свет или глядеть в небо сквозь раскрывающийся потолок и думать, думать… Напрасно просил: она захлопала своими большими синими, желтыми, красными глазами, забурчала и, наконец, проговорила обычное: пора спать, скоро пора слать, расскажи о сегодня… И, тихо опустив стрелки, приготовилась слушать.