— Неужели вам хочется, чтобы за вас принимал решения кто-то другой?

— За меня всю жизнь принимали решения, — ответила она с улыбкой. — С самого рождения. А сейчас некому, — она внимательно всматривалась в ледяную поверхность озера, а потом обернулась к Мишелю. — Как по-вашему, могу я иметь надежду выжить в одиночку?

— Думаю, можете, — задумчиво произнес Мишель. — Но желаете ли вы этого? — он подошел поближе. — Можно посмотреть, что у вас получается?

— Кокетничать не буду. Смотрите.

Мари, не глядя назад, отступила на шаг от мольберта и столкнулась со стоявшим позади нее Мишелем. Он непроизвольно подхватил ее под руки, почувствовал запах духов, притянул чуть ближе, но, сообразив, что ведет себя бесцеремонно, и все происходит слишком быстро, согласно принятым правилам, отпустил ее.

— Красивая будет картина, — произнес он медленно, тщательно подбирая слова.

— Спасибо, — усмехнулась Мари, запахивая поплотнее пальто и поеживаясь — только сейчас, после мгновения тепла в его руках, она почувствовала, как холодно, хотя до этого не замечала. — А вы? Чем вы занимаетесь? Ну… кроме того, что вы король.

— Как чем? Управляю своим королевством.

— Я не о том. Что вы любите?

— Вам, правда, интересно? — Мишель улыбнулся. — И смеяться не станете?

— Конечно, не стану!

— Мне нравится делать витражи. У меня есть мастерская. Хотя я и провожу в ней не так много времени, как хотелось бы, но мне это очень нравится.

— Витражи? — она представила себе тысячи цветных стекол на окнах, шпили соборов и то невероятное ощущение наполненности, которое испытывала только в детстве, когда сквозь разноцветные осколки проникал солнечный свет, и ей казалось, что нет ничего ближе ее душе, чем это волшебство. — Вы умеете? Необычное у вас хобби!

— В Сен-Дени есть художественная школа. Я бывал там несколько раз, кое-чему меня научили. Иногда я раздумываю над тем, что стоит пригласить к себе кого-нибудь из братьев-мастеров… но дальше дело не идет… Вы, наверное, замерзли, — заговорил он о другом. — Может, стоит вернуться?

— Вернуться? — Мари засмеялась. — Вы соскучились по библиотеке и коробкам? Нет, месье… кстати, как ваша фамилия? Монархам ведь полагается фамилия? Меровинги, Каролинги, Капетинги, Бурбоны, Валуа…

— Де Наве.

— Хорошо, месье де Наве. Хотите на экскурсию в двенадцатый век?

— Как такое возможно? — удивленно спросил Мишель.

— Ну, вы же в двадцать первый как-то попали, а теперь задаете такие вопросы!

Все оказалось очень просто. Даже не потребовалось машины времени. Обошлись старым-добрым Ситроеном и несколькими минутами дороги. Увидев открывшееся взору, Мишель улыбнулся.

Они оказались у церкви Saint-Pierre, расположенной на окраине. Единственное строение Средневековья, сохранившееся в городке. Дата основания Бретиньи-Сюр-Орж была соотнесена с датой освящения главного алтаря церкви. Но самое удивительное в ней — витражи. Бесконечно яркие витражи, какие Мари увидела впервые в раннем детстве во время воскресных служб.

В это воскресенье небольшая площадь перед церковью была опустевшей — служба давно подошла к концу. Мари Легран вышла из машины и, опершись спиной о дверцу, посмотрела на шпиль. Со времени отпевания родителей она здесь не бывала. Когда Мишель подошел к ней, непроизвольно подала ему свою ладонь.

Он взял протянутую ему руку, почтительно поцеловал ее, но, вопреки всему, к чему он был приучен, не отпустил.

— Мы можем зайти внутрь? — спросил Его Величество.

— Почему бы и нет? — улыбнулась она. — В конце концов, это главная достопримечательность нашего городка.

Они так и зашли в церковь рука об руку. Мари безмятежно улыбалась, чувствуя, как жизнь ее, будто в детстве, наполняется волшебством. И как сотнями разноцветных лучей обращается все ее будущее. Или все ее прошлое.

— Вам нравится? — шепотом спросила она, указывая на причудливые продолговатые окна и почти забывая дышать.

— Нравится, — негромко ответил Мишель. Ему нравилось все. Церковь, витражи, прогулка с нею. И ее рука в его руке. Всего за день он, кажется, стал забывать, что совсем чужой в этом мире, что завтра вернется домой. А эта девушка останется здесь навсегда. И через некоторое время все происходящее станет казаться сном. Впрочем, это и сейчас не походило на очевидность.

— Когда я была еще девочкой, я приходила сюда только для того, чтобы посмотреть на цветные стекла… Эту церковь построили в одиннадцатом веке. Витражи, я полагаю, сменили не один раз, но все же… Невероятно, да?

Мишель смотрел не на витражи, а на восторженное лицо Мари. Слушал ее негромкую речь. И терял голову.

— Мне бы очень хотелось показать вам однажды свои витражи. Жаль, что это невозможно, — слегка пожал он ее ладонь.

— Жаль, что это невозможно… — повторила она. — Мне бы хотелось… Мишель… Вы и, правда… оттуда?