В этот момент дверь в очередной раз загрохотала, чудом удержавшись на своем месте.

— Да иду я, иду, — бурчал Паулюс, направляясь к ней. На пороге он увидел маркиза-трубадура и недовольно спросил: — И какая причина заставляет тебя ломать двери в чужие покои ранним утром, друг мой Скриб?

Серж вихрем влетел в комнату и мрачно заявил:

— Я уезжаю в Конфьян! — подошел к сундуку, в котором только что спряталась Лиз, и добавил: — Доставай свое пойло.

Брат Паулюс метнулся к нему и живо уселся на сундук.

— Коль ты оскорбляешь мой божественный напиток, не дам его тебе ни капли, — скрестил он руки на груди. — Впрочем, на столе осталось немного… А что это ты так заторопился? Ты же, кажется, собирался присутствовать на венчании своей герцогини и короля Мишеля?

— К черту венчание. И ее тоже к черту, — глухо сказал он. — Я не могу больше…

Глаза монаха полезли на лоб.

— Пожалуй, тебе стоит выпить, — он поднялся и налил вина из бочонка, стоящего на столе. — Пей! — протянул он кружку Скрибу.

Серж послушно принял вино и решительно влил его в себя.

— Я пришел проститься, друг мой Паулюс, — мрачно проговорил он, — не знаю, свидимся ли… Но в Конфьяне всегда примут тебя!

— Не хочешь ли ты рассказать мне, что случилось? — оправив скапулярий, спросил Паулюс.

Серж дернул плечами и поставил кружку на стол.

— Все то же. Мечты трубадура разбились о железную волю герцогини. Эта женщина не знает, что такое любовь. Она не умеет любить.

— Ты придумал какой-то идеальный мир. И не желаешь понять очевидного: подчас знатная герцогиня может позволить себе много меньше простого придворного музыканта.

— А что ты с утра такой трезвый? — еще больше мрачнея, отозвался Скриб.

— Дела у меня. Завтра свадьба. Не пристало святому брату на ногах не держаться. Еще обряды перепутаю, — и Паулюс громко рассмеялся.

При слове «свадьба» Серж смертельно побледнел, и руки его сами собой сжались в кулаки.

— Ты и мертвецки пьяный все сделаешь верно, — хрипло проговорил он и подошел к окошку, глядя, как снег укрывает землю в предпоследний осенний день. Не выдержал, обернулся к Паулюсу и воскликнул: — Если бы она хоть слово сказала! Если бы хоть признала! Паулюс! Что мне делать теперь?

— Но-но! Ты полегче, — рявкнул монах, глянув на кулаки Скриба. — Я же не виноват, что у тебя любовь безответная. Выбрал бы себе кого другого для воздыхания. А так… я тебе уже давно сказал, что делать. Признайся ей кто ты, и дело с концом. Хотя… король все же получше маркиза будет.

Последнее замечание было сказано с самым задумчивым видом.

Взгляд маркиза погас. Руки свесились вдоль тела, а кулаки разжались сами собой. Безжизненным голосом Серж произнес:

— Я уезжаю на рассвете. Если захочешь проститься…

— Ступай, сын мой, — сказал ему вслед брат Паулюс. — Я загляну к тебе после заутрени.

Он дождался, пока за Скрибом закрылась дверь, подскочил к сундуку и открыл его.

— Как ты тут? — спросил он у Лиз.

Лиз зажмурилась — после кромешной тьмы свет резко ударил по глазам.

— Живая! — заявила она. — Это что за полудурок был?

Разговор она, разумеется, слышала. И поняла достаточно, чтобы сделать выводы. Брат Паулюс хохотнул. Манера изъясняться у его гостьи была более чем необычна.

— Это трубадур из соседнего замка. Завтра у его госпожи свадьба. С нашим королем. А он никак поздравительную песнь сложить не может. Наверное, — и Паулюс рассмеялся еще громче.

— У тебя есть, во что переодеться? — спросила Лиз, вполуха слушая его разъяснения и снова критическим взглядом осматривая свой туалет.

Монах не менее критическим взглядом осмотрел наряд своей гостьи, задержавшись на всех соблазнительных местах.

— Жаль, что ты желаешь переодеться, — вздохнул он. — Но гардероб у меня невелик. Могу до завтра дать тебе свою праздничную сутану.

— Сутану так сутану, — махнула рукой она. Но под его взглядом покраснела, — ты во мне дыру просмотришь! А еще монах!

Паулюс только хмыкнул, достал ей из сундука одежду и пошел к двери.

— Ты пока переодевайся, а я все же схожу к старой Барбаре. Завтрак нам обоим не помешает.

Отсутствовал он недолго, едва хватило времени переоблачиться, и скоро вернулся, поставив на стол свежий хлеб, молоко и мед. Лиз в сутане выглядела еще привлекательнее. И глядя на нее, он пьянел без вина.