Нет, все-таки возвращение — наиболее безопасный вариант.

Но тут Мишкин подумал о конкистадорах, завоевавших Новый Свет, представил, как они прорубали себе путь через бескрайние джунгли, как на каждом шагу встречались с неведомым и подчиняли его себе. А чем он хуже? Неизвестность не менялась с тех самых пор, как финикийцы впервые провели свои корабли за Геркулесовы Столпы.

Если сейчас он повернет назад и признает, что уступает Писарро, Кортесу и прочей братии, то станет презирать сам себя.

Но с другой стороны, если он двинется дальше и проиграет, то уже не сможет осознать этот факт.

Мишкин решил, что на самом деле ему хочется добиться успеха, но при этом непременно остаться в живых.

В конце концов, это весьма любопытная задачка, одна из тех, над которой можно плодотворно поразмыслить некоторое время. Возможно, через несколько недель ему удастся отыскать правильный ответ и понять, как уберечься от бесчисленных…

— Существо приближается все быстрее, — подал голос робот.

— Ну и чего? Застрели его, и дело с концом.

— Возможно, оно безвредное.

— Ты стреляй, а об его безвредности подумаем позже.

— Стрельба не всегда является наилучшим выходом из опасной ситуации, — возразил робот.

— На Земле является.

— А на Дарбисе-4 — нет. Наиболее безопасная модель поведения — неподвижность.

— Вопрос в том, — сказал Мишкин, — на что больше похоже это место: на Землю или на Дарбис?

— Если бы мы знали, — отозвался робот, — мы бы располагали весьма ценной информацией.

Новая угроза воплотилась в оранжевом червяке двадцати футов в длину, сегменты которого украшала черная полоса. С одного конца червяка гроздью росли пять голов. Каждая голова была снабжена одним, зато большим многофасетчатым глазом и огромной беззубой слюнявой пастью.

— Любая зверюга такого размера опасна, — сказал Мишкин.

— Только не на Дарбисе, — возразил робот. — Там чем больше животное, тем оно дружелюбнее. А опасаться надо всяких мелких пронырливых ублюдков.

— Ну и что ты предлагаешь? — поинтересовался Мишкин.

— А черт его знает! — ответил робот.

Червяк тем временем оказался на расстоянии десяти футов от них. Пасти дружно распахнулись.

— Стреляй! — закричал Мишкин.

Робот вскинул бластеры и выстрелил в грудь червяку. Некоторые из голов чудища заморгали и приобрели раздраженный вид. Больше никаких заметных перемен не произошло. Робот снова поднял бластеры, но Мишкин приказал ему остановиться.

— Это не действует, — сказал он. — Что ты еще можешь предложить?

— Неподвижность.

— Ну уж нет! Я считаю, что нам следует удирать со всех ног.

— Уже поздно, — констатировал робот. — Замри!

Мишкин заставил себя застыть, и тут над ним нависли головы червя. Он изо всех сил зажмурился и оказался вынужден выслушать следующую беседу:

— Давай его съедим, а, Винс?

— Заткнись, Эдди. Мы только вчера вечером слопали целого ормитунга. Ты че, хочешь заработать несварение желудка?

— А я не наелся.

— И я тоже.

— И мы.

Мишкин открыл глаза и увидел, что это переговариваются между собой пять голов червяка. Голова по имени Винс располагалась посередине и была заметно крупнее остальных.

— Парни, меня уже тошнит от вас и от вашей прожорливости! — сказал Винс. — Я несколько месяцев гробился с этой гимнастикой, чтобы привести наше тело в приличный вид, а вы опять рветесь набить пузо. Уймитесь!

— Мы можем есть все, что захотим и где захотим! — заныла одна из голов. — Наш папенька, упокой господи его душу, говорил, что это наше общее тело, и мы можем пользоваться им на равных правах.

— Папенька также велел мне присматривать за вами, уроды поганые, потому что у вас ума не хватит даже на то, чтобы влезть на дерево! И кроме того, папенька никогда не ел незнакомцев.

— А ведь правда, — одна из голов повернулась к Мишкину. — Меня зовут Эдди.

— А меня — Луччо, — повернулась вторая.

— А я — Джо.

— Я — Чико. А это Винс. Ладно, Винс, теперь мы его съедим, потому что четверо из нас голодны. И еще нам надоело, что ты вечно командуешь только потому, что ты старше. Теперь мы будем делать то, что сами захотим, а если тебе это не понравится, ты можешь пойти и повеситься. Ясно, Винс?