— Слишком опасно, — поправил меня Кариновский. — До подхода к причалу мы свернем на восток и пойдем каналом мимо Сан-Джакомо в Палуде почти до самого Мадзорбо. Видите, Мадзорбо обведен кружком?

— А я думал, муха нагадила. Что это за карта?

— Албанская. Копия с югославского военно-морского атласа.

— Что, Гуэски не мог раздобыть итальянскую?

— В государственной типографии кончился тираж, и сейчас готовится новое топографическое описание лагуны.

— Карта Британского адмиралтейства была бы лучше всего.

— Но не мог же Гуэски писать в Лондон с просьбой прислать ему английскую карту, не так ли?

— Полагаю, что не мог.

— В любом случае он заверил меня, что по этой карте может ориентироваться даже младенец. Посмотрите сами: все основные острова и каналы четко указаны. Нам нужно только сперва идти по направлению к аэропорту, а потом свернуть вправо у предпоследней вехи и плыть на Мадзорбо, а затем, у вехи номер пять, свернуть влево и плыть по каналу до Плауде дель Монте.

Кариновский яростно жестикулировал, доказывая, как это просто. Я не разделял его уверенности. Я имел некоторый опыт плаванья днем в проливе у Лонг-Айленда и знал, насколько это может оказаться затруднительным — плыть по морской карте ночью да еще в незнакомых водах.

Я изучил карту. Обозначения на ней были самые обычные. Каналы были указаны четкими пунктирными линиями. Навигационные знаки — белыми или красными точками. Болотистые или песчаные зоны заштрихованы синим; их было очень много. Глубина в лагуне при отливе доходила местами до шести футов, но это был максимум, а в среднем она не превышала трех футов. Тут было полно таких мест, где ничего не стоило сесть на мель, а сесть на мель сейчас, при начавшемся отливе, означало для нас полную катастрофу.

Кариновский начал было суетиться, но я решил сперва потратить какое-то время и как следует изучить лодку. Это было старое плоскодонное корыто с акульим носом, ободранное, в клочьях старой краски. На носу торчал капот двигателя, такой огромный, словно под ним был установлен движок от грузовика. Приборная доска была самой обыкновенной, ничего особенного, за исключением переключателя с обозначением «Трим. дифф.». Я не имел ни малейшего понятия, что это такое, и решил оставить этот переключатель в покое. Имелось также два тахометра — один показывал обороты двигателя, другой — компрессора турбонаддува. В центре располагалась бронзовая табличка с основными техническими характеристиками лодки: длина — 28 футов и 6 дюймов, ширина — 11 футов и 6 дюймов, водоизмещение 5200 фунтов, двигатель «Мерлин» фирмы «Роллс-Ройс» мощностью 2000 лошадиных сил.

Две тысячи?! Я протер глаза и прочел заново. Да-да, милая моя Вирджиния, две тысячи. И все — в этом замечательном движке «Мерлин» фирмы «Роллс-Ройс», а это, если припоминаешь, тот самый двигатель, что устанавливали во время Второй мировой войны на истребителях-бомбардировщиках «Москито»…

— Какой маньяк-самоубийца, — спросил я, стараясь говорить тихо и спокойно, — приготовил для нас эту ракету?

— Вы о лодке? Гуэски, конечно.

— Тогда пусть Гуэски на ней и плавает!

— Лодка как лодка, — отрезал Кариновский.

— Черта с два! Это не лодка. Это глиссер, черт бы его побрал! Вы хоть понимаете, что означают эти цифры?

— Полагаю — у него довольно большая скорость.

— Да уж, это точно! Вполне достаточная, чтобы нас обоих угробить и избавить Форстера от необходимости за нами гоняться.

Кариновский заинтересованно спросил:

— И на какую скорость этот глиссер способен?

— Когда он был новым — 170 и даже 180! Но в нынешнем состоянии вряд ли вытянет больше 130.

— Километров или миль?

— Миль в час. Темной ночью, по югославской карте через лагуну размером с тазик для стирки белья, где к тому же больше мелей, чем воды…

— Мне все равно. Я абсолютно ничего не понимаю в лодках, — отмахнулся Кариновский беззаботно. — Кроме того, разве у нас есть выбор?

Выбора у нас, конечно, не было. Кариновскому явно не хватило бы сил переплыть лагуну. Времени для поисков другой лодки тоже не оставалось, а наземный транспорт исключался. Оставался только этот монстр с акульим рылом. Нужно было постараться вести его как можно медленнее и осторожнее, надеясь, что он не взорвется, не перевернется и не сядет на мель посреди лагуны.

— Ну, хорошо, — сказал я. — Отвяжите швартов.

Кариновский отвязал глиссер и оттолкнулся от причала. Я повернул ключ в замке зажигания и нажал на стартер.

Двигатель взвыл, но заработал. Двенадцать цилиндров модифицированного «Мерлина» грохотали, как горная лавина, а выхлоп напоминал звук пошедшего вразнос пулемета.

— Вы не могли бы сделать так, чтобы он работал потише? — прокричал Кариновский. — Мы же весь город разбудим!

— Он пока еще работает на холостом ходу, — прокричал я в ответ. — То ли еще будет!