— Двумя пулевыми ранениями. Одно в шею, перебило левую сонную артерию. Второе в сердце. И то и другое оказалось бы смертельным.

— Его убили здесь?

— Помощник медэксперта считает, что нет.

— А что навело вас на мысль обратиться ко мне? Или вы будете обращаться ко мне по поводу любого американца, найденного в Париже мертвым?

Фошон пошарил в кармане куртки и извлек обрывок бумаги.

— У него было ваше имя и телефонный номер.

— Это я ему их дал. Но что вы еще нашли?

Фошон приподнял обе брови.

— Вы хотите поиграть в детектива?

— Я и есть детектив.

— Верно, а я забыл. Его не грабили. Его часы по-прежнему на запястье, его бумажник в левом заднем кармане. Из чего вы заключаете?..

— Что либо Келли был левшой, либо у него болело правое бедро.

— Великолепно. В бумажнике обнаружены обычные американские пластиковые карточки, пара сотен долларов и пара тысяч франков.

— Так что ограбление не было мотивом преступления, разве что он нес свои настоящие деньги в пакете из оберточной бумаги.

— Вы соображаете довольно быстро. Было еще вот это.

Фошон вынул из кармана полиэтиленовый мешочек и вытащил из него карточку, приподняв, чтобы Хоб смог прочесть.

Это была карточка из «Кошерной пиццы Шлоима» на рю Тессо. Хоб кивнул.

— Нечасто встретишь американца ирландского происхождения, питающего пристрастие к кошерной пицце.

— В точности так же подумал и я. Вам известно это заведение?

— Не имел удовольствия.

— Конечно же, я допрошу владельца и буду очень удивлен, если это нам что-нибудь даст.

— Еще есть вопросы?

— Нет, — ответил Фошон. — Можете идти. Разве что захотите признаться в этом преступлении прямо сейчас. Избавите нас от кучи проблем.

Хоб покачал головой.

— Был рад повидаться, инспектор.

— Я тоже, Хоб.

Как оказалось, Хоб увиделся с Фошоном снова куда раньше, чем ожидал. На следующий день, около одиннадцати утра, Фошон позвонил ему на квартиру и спросил, не сочтет ли Хоб за труд заглянуть в управление. Хоб прибыл туда за полчаса и был отведен через угрюмое серое здание в кабинет Фошона на третьем этаже.

Фошон повел себя откровенно, деловито и невраждебно.

— Вчера вечером мы забрали пожитки из комнаты мистера Келли, уже после вашего отъезда. Ничего особо замечательного, кроме вот этого. Я решил поинтересоваться у вас, не говорит ли это вам о чем-либо.

Он протянул Хобу зеленую папку с печатью Нью-Йоркского полицейского департамента. Внутри было краткое досье на человека по имени Этьен Идальго-Браво, уроженца Ямайки, натурализованного в Нью-Йорке, возраст сорок четыре года, профессия повар. Задержаний в Нью-Йорке не было. В кратком рапорте, отпечатанном на машинке, говорилось, что Идальго-Браво подозревается в связи с Исламской Военной Организацией, штаб которой располагается в Боро-Холл, Бруклин. Данная группировка находится под наблюдением службы генерального прокурора; полагают, что она связана с подрывом синагоги в Буэнос-Айресе в 1992 году. К делу прилагалась фотография светлокожего негра с прической сосульками и короткой бородкой.

— Вы когда-нибудь видели этого человека прежде? — спросил Фошон.

Хоб некоторое время пристально разглядывал фотографию, потом сказал:

— Если его постричь по-другому и сбрить бороду, я бы сказал, что это Генри.

— А кто такой Генри?

— Генри Смит. Он из прислуги мистера Розена в Нью-Йорке.

— А что его досье делает среди вещей мистера Келли?

— Понятия не имею.

— Не был ли мистер Келли, случаем, нью-йоркским детективом, работавшим под прикрытием?

— Сомневаюсь, — ответил Хоб, — хотя не исключено. Насколько я слышал, его выставили из полиции за какой-то скандал. После чего он работал на мистера Розена.

— Все опять сходится на мистере Розене, — заметил Фошон.

— Вам бы следовало задать эти вопросы ему.

— Задам, и спасибо за ненужный совет. Но я могу сказать заранее, что при этом выяснится: мистер Розен не покидал своего отеля с самого приезда в Париж, и у него найдутся свидетели, которые это подтвердят.

— Для него же будет лучше, если найдутся, — согласился Хоб. — Иначе он по уши в дерьме.

— И касательно этого Генри Смита. Вы не знаете, где мне его найти?

— Я бы с радостью вам сказал, инспектор, если бы знал.

— Надо справиться в аэропорту. Как вы говорите, я ставлю доллары против пончиков, что он в Париже.

— В этом споре я поставил бы на то же самое, — отозвался Хоб.

Фошон лишь кивнул.

— Ну, как бы то ни было, спасибо, Хоб. Так вы смогли разобраться со своей фазендой?

Хоб покачал головой.

— Что ж… Bonne chance. [171]