Их было шестеро. Они остановились и переговорили между собой на совершенно незнакомом мне языке. При этом с любопытством посматривали на меня, — похоже, в импровизированной одежде из листьев я выглядел сущим пугалом.

Наконец один из них, стоявший в тылу, выдвинулся вперед. Это была девушка, облаченная в такую же грубую серую ткань, что и остальные. Она произнесла несколько слов — это, несомненно, был вопрос. Знать бы еще, на каком языке говорят эти люди.

Не сомневаясь, что меня не поймут, я все же счел за лучшее ответить:

— Я человек с Земли. Как здесь оказался, не знаю. Это в высшей степени странная история. А вы кто? Полагаю, тоже нездешние. Откуда путь держите? Понимаете ли, о чем я говорю?

Слушали они очень чутко, но понимания на лицах не отражалось. Девушка нахмурилась и задала новый вопрос — уже на другом языке, судя по звучанию.

Я отрицательно покачал головой:

— Извините, не понимаю.

Она испробовала еще несколько языков, с тем же нулевым успехом. Всякий раз я отвечал как заведенный:

— Извините, не понимаю.

Один из мужчин что-то сказал девушке и протянул руку к солнцу, которое уже почти достигло зенита. Девушка кивнула и адресовала спутникам несколько слов. Незнакомцы тронулись в путь. Я стоял столбом и не знал, что мне делать. Подошла девушка, взяла меня за руку и потянула за собой. И я покорно поплелся в цепочке последним. Убедившись, что я иду, девушка отпустила мою руку и ушла в голову отряда.

Куда и зачем идут эти люди, я мог только догадываться. Но ничего не имел против того, чтобы следовать за ними. Облегчение, испытанное мною в тот момент, невозможно описать словами. Пусть это незнакомцы, пусть они говорят на непонятном языке, но с ними я не одинок! Меня не убили на месте, и это тоже можно считать добрым знаком.

Мы пересекали равнину, направляясь к одной из гор на ее противоположном краю. Незнакомцы оказались не больно-то разговорчивыми — лишь изредка кто-нибудь пробормочет словечко-другое на особенно коварном участке пути.

Мужчины все как один были лохматые и бородатые. Трое отличались высоким ростом и мощной мускулатурой. Двое были пониже и потоньше, но жилистые и сильные. А девушка — стройная, привлекательная, с овальным лицом, обрамленным черными кудрями.

Шли мы, наверное, с час. Большее солнце пребывало в зените; пекло невыносимо. У меня кровоточили ссадины на ногах, но я ковылял изо всех сил и ухитрялся не отставать.

И вот долгожданный привал под естественной каменной аркой, дававшей немного тени. Мои спутники остановились утолить жажду. За спиной у каждого на кожаных лямках висела металлическая емкость вроде фляги. Тихое слово девушки — и один из них протягивает флягу мне. Испытывая огромную благодарность к этим людям, я напился.

Была у них при себе и еда, полоски из каких-то сушеных растений. Послушав девушку, они поделились со мной и пищей. Я жевал с наслаждением и все бормотал: «Спасибо, спасибо…»

Потом мы снова тронулись в путь. Я очень ослаб, а потому плелся в хвосте и все больше отставал. И снова на помощь пришла девушка. Она переговорила с мужчинами, двое вернулись ко мне и подставили плечо. Мне все больше нравились эти люди, хотя они явно не принадлежали ни к одной земной расе. И у них хватало нечеловеческих черт. Не думаю, что это вообще люди. Да и не смущало меня это нисколько в тот момент. Ведь я получал от них помощь и даже толику сочувствия. Само собой, я тогда даже не догадывался, что у них на уме.

И вот мы достигли подножия горы. По знаку девушки снова остановились, и мне надели какую-то обувь, закрепив ее на ногах ремешками из кожи или чего-то похожего на кожу. А затем началось восхождение.

Мои спутники точно знали, куда держат путь. Вдоль убогой тропки попадались сложенные из камней пирамидки — ориентиры, чтобы не блуждать.

Тропа закончилась у входа в большую пещеру. Мужчины остались снаружи, девушка вернулась за мной, взяла за руку и провела внутрь. Там находилось тридцать-сорок человек обоих полов.

В глубине, где тень была наиболее густа, на ложе, выстланном той же грубой тканью, что другим служила одеждой, лежал человек. Он был заметно старше остальных, седой, с бородкой черной, но пестрящей белыми прядями.

К нему подошла девушка, помогла сесть; завязался раз говор. Судя по жестам, речь шла о моей особе. Старик с интересом уставился на меня и произнес несколько фраз. Конечно же, я не понял ни слова, но сказал, что счастлив с ним познакомиться. Он еще что-то говорил, возможно на разных языках; я всякий раз отвечал на английском, не испытывая ни малейшей надежды найти понятный для всех нас язык общения.