— Господин! — донесся голос из окна. — Можно, мы вернемся к ненавистным женщинам?

— Можно, — ответил Эвик. — Делайте что хотите. И не называйте меня господином.

— Хорошо, — сказал туземец.

Эвик удивился. Туземец не прибавил «господин». Изменилось отношение? Трудно утверждать точно, но ему показалось, что так и есть. Они ненавидели его всеми фибрами души. Но, должно быть, он проявил себя. Безграничная, всеобъемлющая ненависть сообщества к чужаку исчезла.

«Я в общине», — подумал он и улыбнулся без тени иронии.

До конца смены оставалось полгода.

Набухшие хляби наконец разверзлись, и земля напиталась влагой.

По истечении года прилетел корабль, приземлившись на цветке пламени. Туземцы потянулись к месту посадки. Эвик пошел вместе со всеми, в окружении туземцев, ненавидя их.

Люк корабля открылся, и наружу вышел юноша-землянин с дорожной сумкой в руке. Окинув взглядом встречающих, юноша неуверенно улыбнулся. Потом он заметил Эвика.

— Привет, — обрадованно произнес юноша. — Вы, наверное, Эвик. Я ваш сменщик, Джо Свенсон. Ба, да тут целая делегация!

— Приветствую вас, господин, — ответил пришлому Эвик и затерялся в толпе ненавистных братьев.

— Запомни: ты должна следить за тем, что говоришь, — сказал Стиф.

Вера кивнула, наблюдая, как вода ускользает из-под носа лодки. Они приближались к берегу Йоука, и Стиф заработал веслами чаще, его молодые мускулы вспухали и опадали с каждым гребком.

— Ты хорошо помнишь все слова ненависти? — спросил Стиф.

Вера кивнула снова, проводя рукой по воде и наблюдая за барашками. Стиф видел, что она грезит о чем-то. Он нахмурился:

— Пожалуйста, Вера. Это наш последний шанс. Если они не примут нас сейчас, этого не произойдет никогда.

— Я знаю, Стиф. Я постараюсь.

Но она смотрела назад, на маленький островок посреди Ист-Ривер, где отец Стифа когда-то построил свой дом.

— Тебе лучше еще раз повторить слова, — напомнил ей Стиф, зная, что они понадобятся им сразу же, как только они причалят. — Слова ненависти.

Вера вынырнула из грез и попыталась вспомнить древние слова. Сбивчиво начала произносить:

— Слова ненависти: гнида, сука, свинья…

— Продолжай, — настаивал Стиф.

— Я не могу так, — сказала она печально, почти скорбно. И отвернула от него свое бледное лицо.

— Вера! Ты же знаешь, как это важно! Ты хорошо помнишь список оскорблений?

— Не очень.

— Вспоминай. И не показывай им, что ты нервничаешь. Мы по-прежнему — Меньшинство. Они будут обзывать нас Комми, Неггерами, Катликами, Йудами, Сошулистами и Хреками. Но мы должны все отрицать.

— Я знаю.

— Мы такие же Классные Ребята, как и все остальные, и не забывай об этом. Что ты скажешь, когда они спросят, кто мы?

— Я скажу, что мы Классные Ребята, Реальные Пацаны… — ответила Вера.

— Парни, Кореша, Друганы, — дополнил Стиф за нее. — Нужно ухитриться перечислить все сразу.

Он стал грести еще энергичнее, пытаясь скрыть раздражение. Он знал: она не выучила слова как следует. В старом доме его отца, на острове, Вера слишком часто смотрела в окно, вместо того чтобы учить древние, самые важные слова.

Иногда девушка вела себя так, словно ей нет никакого дела до того, что они — Меньшинство. Она напоминала ему отца, его несчастного сумасшедшего отца, абсолютно безразличного к тому, называют ли его Катликом, Сошулистом или еще каким-нибудь отвратительным прозвищем Меньшинств. Иногда Стиф начинал подозревать, что Вере вовсе не хочется быть тем, кем хочет быть каждый, — одним из Классных Ребят.

Они причалили и втащили лодку на берег.

— Идем. — Стиф взял девушку за руку, чтобы помочь ей преодолеть усыпанную мусором насыпь. — И пожалуйста, помни: чтобы стать одной из них, ты должна ненавидеть.

Он очень надеялся, что она не подведет. В последнее время она вела себя странно: иногда радовалась, но все чаще грустила или погружалась в грезы, как сейчас. Ну, придется ей избавиться от этого. Все их будущее сейчас зависит от того, что подумают о них Классные Ребята. А ему уже до смерти надоело быть Меньшинством.

Они зашагали вниз по полуразрушенной улице. С двух сторон высились великие строения Йоука, который некогда был полон людей, как гласит легенда. Правда, это было еще в те времена, когда, как Стиф знал, существовали отвратительные Демкраты, Анаркисты и прочие странные племена.