– Я очень высоко ценю Ваше согласие, месье капитан - но, возможно, стоит принять некоторые меры предосторожности на случай выступления красных?
– спросил хозяин.

Мысленно граф де Маранш поморщился. Нет, Шарль де Маранш признавал Франсуа де ля Рока, выходца из столь же древнего и не менее знатного рода, как и его собственный, равным, это не подлежало сомнению; также он не оспаривал и правоту высказываний полковника - раздражала его прямолинейность единомышленника. Это было вполне объяснимо - если потомственные офицеры де ля Роки веками были строевиками и штабистами, то, де Маранши, как правило, имея офицерские звания, были людьми 'за сценой', влиятельными персонами, предпочитавшими оставаться в тени.

– Думаю, что стоит, господин полковник - согласился гость.
– В связи с этим, мне бы хотелось узнать Ваше мнение о возможности использования русского опыта - летом 1917 года командование наших бывших союзников сформировало батальоны из солдат и унтер-офицеров, удостоенных солдатских Георгиевских крестов и медалей, так называемые батальоны Георгиевских кавалеров. Эти части не сыграли сколько-нибудь заметной роли в событиях - но, возможно, дело в том, что их сформировали слишком поздно, когда разложение старой русской армии уже зашло слишком далеко?

Де ля Рок напрягся, постаравшись этого не показать - по сути дела, де Маранш прозрачно намекнул на то, что стоящие за ним силы рассматривают возможность создание параллельной военизированной структуры для борьбы с большевизмом. Полковник ничего не имел против этого - наоборот, он считал такую борьбу необходимой - но, согласие этих людей резко меняло ситуацию.

Дело было в том, что род де Мараншей, среди прочего, имел и пьемонтские корни - или, выражаясь не столь туманно, был тесно связан с Ватиканом. Людей осведомленных, в свое время, навел на размышления брак графа Шарля, избравшего в спутницы жизни мадемуазель Маргариту ле Эстрель, происходившую из старинного гугенотского рода, после отмены Нантского эдикта перебравшегося в Америку, и, достигшего немалых успехов на многотрудном поприще финансов. С учетом раскола, существовавшего в элитах прекрасной Франции со времен проклятой революции, такой династический брак между представителем военной аристократии, ориентировавшейся на Ватикан, и, представительницей рода банкиров-гугенотов, имевших не только серьезное влияние на Уолл-стрит, но и тесно связанных со 'швейцарской' группировкой регентов Французского банка (имеются в виду династии Малле и Оттанге, вместе с их союзниками, входившие в число самых влиятельных банкирских домов Франции с середины XVIII века, в описываемый период уже более 100 лет бывшие наследственными регентами Банк де Франс (в то время являвшимся не государственным ЦБ, а, предтечей ФРС) - но, не забывавшими о своих швейцарских корнях.
– В.Т.) наводил на нешуточные размышления.

Обусловлено это было тем, что Малле и Оттанге, были не только постоянными противниками, если так можно выразиться, ориентировавшихся на Ватикан промышленников и финансистов - они, во второй половине XIX века, после полувека ожесточенного противостояния с франко-швейцарской ветвью Ротшильдов, пошли на партнерство с домом Ротшильдов в ряде крупных проектов (соответствует РеИ - они стали партнерами в реализации крупнейшего транспортно-промышленного проекта во Франции того времени, строительстве Северной железной дороги.
– В.Т.). Таким образом, к неудовольствию Святого Престола, в 60-70-е годы прошлого века его старые конкуренты в мире финансов смогли найти общий язык - причем, что было особенно неприятно, в вопросах, определявших промышленное развитие севера Франции.

В общем, этот брак стал важным мостом, связывающим старую аристократию с ее извечными конкурентами.

Обсуждая с победителем Вердена свое предложение, де ля Рок высказал свои опасения на тот счет, что противники старой французской аристократии сочтут создание новой военизированной структуры инструментом реванша за Великую Французскую революцию, поскольку структуры монархистов, 'Аксьон Франсез' и ее боевая организация, 'Королевские молодчики', явно не могли справиться с такой задачей. Маршал Петэн, выслушав своего доверенного офицера, согласился с ним - действительно, раскол между группировками власть предержащих в прекрасной Франции начался с проклятой аристократами революции, максимальные выгоды от которой получили протестантские и еврейские банкиры - но, заметил, что следует попытаться договориться со старыми врагами, поскольку иначе велика вероятность того, что 'красная волна смоет всех'.

Именно поэтому де ля Рок и пригласил де Маранша на чашечку кофе с коньяком - разведчик, мастер теневой дипломатии, разделял его убеждения и опасения, но, при этом, он был одним из немногих представителей старой военной аристократии, которые имели реальную возможность достичь консенсуса по этому вопросу с финансовой элитой.

Принципиальное согласие финансистов на создание такой структуры конечно, было приятной неожиданностью - но, увы, не снимало принципиальных вопросов об источниках финансирования и подчинении этой 'параллельной армии'.

– Рискну предположить, что закономерно возникают вопросы организации, финансирования и руководства данной организацией - не так ли, господин полковник?
– спросил де Маранш, прекрасно понявший ход мыслей своего визави.

– Не могу с Вами не согласиться, господин капитан - сказал де ля Рок, окончательно убедившийся в том, что собеседник использует 'домашнюю заготовку'.

– Хочу предложить Вашему вниманию свои мысли на сей счет - разведчик тщательно готовился к этой встрече, успев согласовать в своем кругу ключевые моменты предлагаемого проекта.
– Первое - в начале формирования организации она должна быть подчеркнуто аполитичной, поскольку не следует давать левой прессе повод для нападок. Это просто объединение ветеранов Великой войны, проливавших кровь за Францию, чьи заслуги были удостоены боевых наград - если хотите, клуб фронтовиков (именно такой была организация 'Боевые кресты' в самом начале - имидж аполитичных патриотов очень помог ей развиться и окрепнуть - В.Т.).

Полковник мысленно поаплодировал де Мараншу - этот вариант проходил со стопроцентной надежностью, поскольку в понесшей тяжелейшие потери стране прошедшая война и ее ветераны пользовались уважением, даже с некоторой истеричностью. Такая общественная организация четырьмя пятыми населения Франции, даже очень многими левыми, будет восприниматься как нечто добропорядочное, заведомо заслуживающее уважение. Если в левых газетах попытаются критиковать заведомо аполитичный клуб ветеранов - тем хуже для левых, поскольку их не одобрят даже многие их сторонники, прошедшие войну.