– Вот и я себе думаю, какой взрыв… Вопросиками про него вы все уши добрым людям прожужжали.

– Ах вот вы о чём! Кто-то из попутчиков обмолвился, что недавно в Харькове произошёл взрыв, вот я и спрашивала. Уж простите моё женское любопытство.

– За нас, стало быть, беспокоились, – с понимающим видом кивнул Илья Тарасович. – Отрадно слышать… А никаких других документов у вас при себе не имеется?

– Каких, например?

– Ну, например, служебного удостоверения.

– Там, где я служу, удостоверения не выдаются.

– Повезло вам. И как же сия прелестная организация называется?

– Это уже допрос?

– Нет, пока ещё беседа.

– Я служу домохозяйкой у собственного мужа. Вас это устраивает?

– Вполне. Скажите, пожалуйста, какое учебное заведение вы закончили?

– Неужели при моей внешности необходимо сушить мозги наукой? – Людочка с вызывающим видом закинула ногу на ногу.

– Ну что вы, упаси боже! Мата Хари тоже академий не кончала, а дело своё знала, – произнес Илья Тарасович, ни к кому конкретно не обращаясь. – Значит, задерживаться у нас вы не собираетесь?

– Ни на минуту! Получим деньги и сразу обратно.

– А если мы отправим вас на родину, так сказать, за казённый счёт? Соответственно, вернув перевод отправителю… Такой вариант вас устроит?

– Почему бы и нет? – Людочка пожала плечами. – Если только под казённым счётом вы не подразумеваете автозак, конвой и наручники.

– Зачем вы так плохо думаете о нас, Людмила Савельевна? В наших местах женщин и детей не едят уже больше двадцати тысяч лет. Об этом мне недавно сообщили в краеведческом музее.

– А к чему, позвольте узнать, такая спешка? Неужели мы попали в число так называемых персон нон грата?

– Угадали! Ваша деятельность на территории суверенного государства не отвечает традиционному духу добрососедства. Но это, прошу заметить, отнюдь не моё мнение. Я лишь послушный исполнитель. – Илья Тарасович вновь стал просматривать документы, лежавшие перед ним. – Билетики брали в предварительной кассе?

– Нет, непосредственно перед отъездом.

– А говорят, что билеты на южные направления сейчас в Москве даже с боем не взять.

– Меня подобные проблемы, признаться, не волнуют.

– Ах да, вы ведь профессиональная домохозяйка, я и забыл… А этот Кондаков кем вам приходится? – Вооружившись лупой, он тщательно изучал телеграфную квитанцию.

– Мужем, – обронила Людочка и, опережая неизбежно напрашивающийся вопрос, добавила: – Мы живём в гражданском браке.

– Кондаков П.Ф… – Седоусый задумался. – Случайно не Пётр Фомич?

– Допустим. – Людочка насторожилась, но вида не подала.

– Староват он уже для любовных утех, – заметил Илья Тарасович, поглядывая на Людочку уже как-то совсем иначе. – Ведь ему, кажись, уже за шестьдесят.

– Для мужчины возраст значения не имеет, – безапелляционно заявила Людочка, продолжавшая играть роль состоятельной и заносчивой дурочки. – Мы их ценим совсем за другое.

– Конечно, конечно, – закивал головой Илья Тарасович. – Как он там? Служит или уже на пенсии?

Отпираться смысла не имело, и Людочка ответила:

– Служит.

– В генералы не выбился?

– Пока в полковниках ходит. – Людочка щедро добавила Кондакову одну звёздочку.

– А это, значит, дочурка ваша? – Илья Тарасович с прищуром уставился на Ваню, то ли в самом деле задремавшего, то ли только прикидывавшегося спящим. – Пьющая и курящая. Куда только папочка смотрит.

– Мы придерживаемся принципов свободного воспитания, – сообщила Людочка. – Никто из членов семьи не должен вторгаться в личную жизнь другого.

– На Петра Фомича это не похоже, – покачал головой Илья Тарасович. – Он мужик строгих правил. По крайней мере раньше таким был… За каждый проступок строго взыскивал. Хлебнули мы с ним и горя, и радости. И всяких взрывов на своем веку повидали. Ещё позаковыристей этого. – Он задумчиво уставился в окно, из которого открывался вид на железнодорожные пути, сплошь заставленные грузовыми составами.

Это уже становилось интересным, и Людочка осторожно поинтересовалась:

– А почему вы назвали здешний взрыв заковыристым?

– Даже не знаю, как сказать, чтобы было понятно домохозяйке… Каждый взрыв имеет свою причину и оставляет свои следы. Имеются в виду следы оболочки и взрывчатого вещества. А в нашем случае нет ни того, ни другого. Зачем, спрашивается, производить диверсию на заброшенном объездном пути, которым уже давно никто не пользуется? Ещё год-два, и на этом месте построили бы пакгауз, а рельсы сдали в металлолом. Само происшествие гроша ломаного не стоит, но старший диспетчер, подменявший дежурного по станции, поднял тревогу. Приехали взрывотехники, развернули походную лабораторию, но так ничего и не нашли. Ни микрочастиц, ни окислов, ни каких-либо побочных продуктов, порождаемых взрывом. Просто мистика какая-то. Вы согласны?