– Мы можем найти другого ребенка, - предложила Марина. – Для девушки будет тяжело признать…

– Нет, - отрезал я. – Если возможно, отмойте ребенка и запеленайте. Она должна знать правду.

– Унести его? – напоследок спросил Хотаббыч.

– Нет, только приведите в порядок.

Все время, пока в палате убирались, я рассматривал свои окровавленные руки. Сил подняться, и отмыть их просто не было. Я пытался представить, как отреагирует Марина, но каждый раз закрывал глаза, стараясь как можно дальше отодвинуть этот момент.

Когда с уборкой было завершено, а мой ребенок аккуратно лежал на кровати, я все же отмыл с себя кровь и сменил халат.

Марина пришла в себя спустя несколько часов. Она медленно открыла глаза, и какое-то время смотрела в потолок. Я не решился даже пошевелиться.

– Он мертв? – тихо спросила она, и я понял, что пришла в себя она намного раньше, просто не давала знать об этом.

– Да, - ответил я, поднявшись. – Наш сын мертв.

– А почему я жива? – посмотрела она на меня.

– Потому что я так захотел, - так же безразлично ответил я. – Через два дня ты сможешь вставать, и мы похороним его.

– Нет, - отрезала девчонка, закрыв глаза. – Кримируем. Я не люблю кладбище. Там не место моему ребенку.

Я не стал показывать ей сына. Незачем.

Девчонка все два дня отказывалась есть, пить и говорить.

Она постоянно лежала с закрытыми глазами, а если открывала их, то сверлила потолок.

Пришло время выписываться.

Я арендовал небольшой дом неподалеку, куда её и повез сразу после кремации. Там она впервые заплакала, увидев ребенка, но то были всего пара слезинок.

Уже в доме, сжимая сосуд с прахом, она спросила, где ей можно лечь и закрывшись в комнате, снова отказалась есть.

Я ходил по дому, раздраженный этой ситуацией. Так не должно быть.

– Марина, открой дверь, - все же решил я вправить ей мозги.

– Уходи, - ответила она.

– Если не откроешь, я выломаю дверь, - вновь постучал я.

До вечера я ходил, злился на самого себя и на девчонку, пока раздражение не достигло своего пика. Выбив с ноги дверь, я подскочил к ней и, схватив за плечи, хорошенько встряхнул, совершенно забыв про шов.

– Что с тобой происходит?!

– А с тобой? – спокойно посмотрела она мне в глаза, лишь поморщилась слегка, коснувшись живота.

– Ты должна есть, должна пить, должна мать твою, хотя бы плакать!

– Я не хочу есть, - оттолкнула она меня и поднялась с кровати. – Я не хочу пить. И не хочу, мать твою, плакать. А теперь, дай мне побыть одной.

– Нихера я тебе не дам больше!
– схватил я её, заставив смотреть себе в глаза. – Ты не одна здесь пострадавшая! Я своими руками доставал из тебя нашего мертвого сына! Я не виноват, что он умер и ты тоже не виновата! Так бывает! Я тебе жизнь подарил, и ты должна жить, дура! Понимаешь?!

– Сам дура! – вырвалась девчонка. – Я не просила дарить мне жизнь ценой всех тех, кого пришлось убить!

– Я их убил, потому что не мог убить тебя!

– Почему же?!

– Да потому что я люблю тебя!

========== Глава 19. Она. ==========

Паша схватил сосуд с прахом и выскочил из комнаты. Захлопнув входную дверь, он с визгом шин сорвался со двора.

– Любишь? – моргнула я, наблюдая, как закрываются ворота. Мне показалось? Такого ведь не может быть…

Кому я нужна такая?

Впервые его таким вижу. Паша просто ляпнул со злости. Он просто вне себя вылетел из дома. Мое сердце сжалось, в предчувствии чего-то нехорошего.

Хотя для меня вряд ли может быть хуже…

Все, что произошло ранее, было чем-то нереальным.

Я больше не хотела все это помнить.

Хотела забыть и больше никогда не знать своего прошлого, как после потери памяти. Но, разве такое возможно?

Я улыбнулась. Возможно, если меня вновь похитят, захотят изнасиловать и, найдя уродливый шрам, просто пробьют голову битой…

Хоть какая-то польза от моего уродства.

Изучая небольшой домик, я попыталась прогнать все плохие мысли. Паша любит маленькие, но уютные дома. Здесь светло и чисто. Несколько спален, небольшой кинозал на чердаке. Там я задержалась, очень уютное помещение. Раньше я таких красот не видела никогда. Жила в старой хрущевке, а когда перебралась в заказник, была на седьмом небе от счастья. Все новое и красивое.

Первый этаж уместил просторную гостиную и кухню. Этот дом чем-то напоминал Пашину лачугу у озера.