Шрифт:
— О, конечно! — согласилась девушка. — Отчего же нет? я теперь понимаю, почему он был такой грустный за ужином Бедненький!..
В довершение комедии главный врач дал Быстрицкому карандаш и лист бумаги и заставил записывать латинские названия зубов.
— Знайте, милый мой, что Анну Загржецкую я знаю с детства. Никогда она за границей не была, зуб золотой у нее один, как вы сами убедились, а что самое главное, так это то, что отец ее, известный киевский нотариус, богат, и Анна для вас — подходящая невеста. Продолжайте-ка, дружок, за ней ухаживать!
В этот вечер Быстрицкий писал коменданту:
«Известная вам особа — дочь уважаемого человека. Золотой зуб у нее в ротике только один. Я сделал предложение и получил согласие. Прошу вас, господин полковник, дать мне отпуск на неделю — для поездки в Киев на предмет получения согласия на брак от родителей моей невесты. Так как я секретное поручение выполнил — смело могу сказать — блестяще, то полагаю, что вы мне не откажете в исполнении этой просьбы».
Комендант ответил:
«Возвращайтесь в штаб. Отпускной билет готов. От контрразведки получена новая секретная бумага, в которой сказано, что в первой она сообщила неверные сведения агентуры. У этой чертовой Эльзы не три золотых зуба, а два, и не наверху, а внизу. Пусть сами и ищут: мы им не зубные врачи!»
* * *
Всю эту историю мне рассказала сама Анна Осиповна Быстрицкая (конечно, я фамилию изменил), дама, хорошо известная Харбину. Ее супруг, уже отрастивший брюшко, имеет на Китайской небольшой магазин.
Под сердитую руку, когда муж возвращается домой навеселе или когда она найдет в его кармане подозрительную записку, написанную женским почерком, Анна Осиповна презрительно фыркает:
— Эх ты, золотой зуб! Туда же!
И всё же живут они неплохо.
ВСТРЕЧА НА МОСТУ [17]
I
Бывает так, что вдруг вспомнится событие давнего прошлого, и всплывет оно в памяти совсем в другом освещении. Особенно если в этом событии была какая-нибудь неясность, затемненность. Все его рычажки, колесики и пружинки, раньше разрозненные и в прошлом никак не соединявшиеся, вдруг словно сами собою станут на надлежащее им место, и весь механизм события придет в самое точное движение.
17
Встреча на мосту. Р. 1944, № 21. «…каким-то еще залетным земгором» — «Земгор», объединенный комитет Земского и Городского союзов, создан 10 июля 1915 г. для помощи правительству в организации снабжения русской армии. Ведал мобилизацией мелкой и кустарной промышленности. В январе 1918 г. упразднен декретом Совета народных комиссаров. «…бутылка депревского коньяку» — т. е. коньяка московской фирмы К. Депре. «…хозяйка этой “цукерни”» — герой рассказа иронически использует польское слово, говоря о московском кафе.
И всё горе лишь в том, что… поздно уже: прозевал и не вернешь — кусай локти! Ведь был же Золотой Зуб в моих руках, и упустил я ее, молокосос!
А началось вот с чего.
Я, командир комендантской роты штаба 25-го армейского корпуса, играл в преферанс с начальником обоза поручиком Андреевым и каким-то еще залетным земгором, «земгусарами» мы их звали. И только что я хотел объявить восемь червей, как меня потребовали к коменданту штаба, полковнику Н. Выругавшись, я бросился на рысях, ибо полковник был адский ворчун, крикун, и я его побаивался.
Прибегаю:
— Честь имею явиться, господин полковник!
Н., седобородый старик сурового вида, предлагает садиться и протягивает бумажонку:
— Извольте прочитать, поручик.
— Есть!
Читаю: «Совершенно секретно. По имеющимся сведениям, в Россию проникла, тайно перейдя нашу границу с Норвегией, австрийская шпионка Ванда Рудко, полька по национальности, имеющая золотой зуб на левой стороне верхней челюсти. Известно, что она имеет намерение проникнуть в качестве сестры милосердия на австрийский участок нашего фронта. Благоволите иметь соответствующее наблюдение. За дежурного генерала такой-то».
— Прочли?
— Так точно.
— Распишитесь.
— Есть, господин полковник. — И я встаю. — Разрешите идти?
— Постойте. Что вы топочете ногами, как застоявшийся конь? Что вы намерены предпринять?
— Объявить восемь червей, — срывается у меня с языка. — Простите, господин полковник, это у меня такая дурная поговорка. С детства. Я даже гипнозом от нее лечился. Я, господин полковник, возьму на учет всех сестриц с золотыми зубами. Я… завтра же…
— Завтра же! — заворчал Н. — Я вас знаю. Вам бы только вылететь из штаба по госпиталям. Ведь сестер-то не пять, не десять!..
— Если десять, то пас! — вырывается у меня.
— Какой пас?
— Я хочу сказать, господин полковник, что если будет десять сестер с золотыми зубами, то есть если я обнаружу десять…
— Вот я и вижу, что вы всё напутаете, — подумав, неожиданно мягко говорит Н. и даже отеческим жестом кладет мне руку на рукав. — Вы ведь панику на всех сестер наведете! Так нельзя!
— А что же прикажете делать, господин полковник?
— А ничего.
— То есть как ничего? Совсем ничего?