– Убирайся вон из квартиры!
– кричал он, - Вот так голой! Убирайся вон!

В дверях своей комнаты появилась мать Андрея:

– Андрюша, не надо!
– пыталась она остановить сына, - Если ты не хочешь, чтобы она оставалась, пусть одевается и уходит. Не трогай ее, пожалуйста!

– Пусть катится вот в таком виде. Пусть уходит к тому с кем пила или спала!

– Если она, как ты считаешь "шлюха и проститутка", пусть оденется и убирается! А завтра пусть приходит и забирает свои вещи!

– Мама, я сам разбирусь с ней.

А Татьяна не унималась и продолжала оскорблять его. Андрей открыл входную дверь и стал выталкивать женщину на площадку.

– Вон отсюда!

– Мне некуда идти...
– кричала Таня, - и я не пойду голой...

– Пойдешь!

– Не пойду...

На площадку вошла соседка с нижнего этажа:

– Вы что творите!?
– спокойно произнесла она, - У меня маленький ребенок, он болеет, а ты орешь.

– Я ору???
– Татьяна стояла возле раскрытой двери в одних черных трусиках.

– Да ты орешь!
– соседка слегка повысила голос, - Я сейчас вызову полицию, чтобы тебя забрали. Как тебе не стыдно, у тебя ведь маленький ребенок!

– Не стыдно...
– Таня направилась в свою комнату, уселась на кровать и опустила голову.

Андрей, мама с девочкой на руках и соседка прошли за ней.

– Нет, - сказала соседка, - если ты не прекратишь орать, я скажу своему мужу, он придет и разобьет тебе рожу!

– Пусть становится в очередь!...
– с вызовом отвечала Татьяна.

– Заткнись!
– проорал Андрей и, обращаясь к соседке, сказал, - Я даю тебе слово, что больше ничего не будет. Ни криков, ни стуков. Она сейчас вырубится...

Конфликт был исчерпан. Когда соседка ушла, а Татьяна наконец-то улеглась, мама приблизилась к Андрею:

– Что же вы устраиваете! Если не хотите жить, разведитесь и все! Пусть она убирается. Или ты снова будешь мириться с ней, тогда для чего все это!?

– Мам, мне и так тошно! Не трогай меня сейчас! Прошу тебя, у меня есть немного выпить, я сейчас выпью и усну. Мне это нужно...

– А делай, что хочешь. только тебе самому-то как с ней ложиться в постель?...

Андрей сел на кухне за обеденный стол и наливал себе рюмки одну за одной, в конце концов также пришел в негодное состояние и едва дополз до постели. Он что-то пробурчал в адрес жены и уснул мертвецки пьяным сном...

...Татьяна стояла вместе со своим старым знакомым возле мрачного здания, похожего на бетонный бункер без окон и дверей, но знакомый уверял, что там находится заведение общепита.

– Там мы можем очень неплохо поживиться, - сказал мужчина, а Татьяна открыла люк и спустилась в подпол.

Она ползла на коленях, постоянно ударяясь о потолок. Спина болела, так как при ее росте в такой позе долго ползти было довольно проблематично. Вокруг была ужасная грязь и сырость. Не найдя прохода, она вернулась назад и вылезла наружу. Знакомый курил папиросы, и она попросила у него одну, так как у нее закончились сигареты. А в их сторону направлялся прихрамывающий пожилой сосед ее мужа, опирающийся на палочку. Она прищурилась, пытаясь поточнее разглядеть человека, но оказалось, что это - женщина, причем довольно молодая. Да это же Света, с которой они работали в ресторане быстрого питания. Татьяна бросилась ей навстречу и заключила в объятия, а ее старый знакомый в тот же момент отошел в сторону, дабы не мешать беседе. А беседа-то было в общем-то ни о чем: как дела? как семья? как работа? ты видела того-то? ты общаешься с тем-то?

Откуда-то сверху раздался странный голос. Он явно требовал чего-то, но слов разобрать было невозможно, и Татьяна поспешила оставить бывшую коллегу и, пригнувшись, мелкими шажками пошла вдоль забора детского сада, который она когда-то ремонтировала. А вдоль дороги стояли полупрозрачные люди и указывали указательными пальцами правой руки путь.

Татьяна добралась до угла, как вдруг ее остановили люди в серых плащах со значками спецслужб.

– Вы арестованы!
– сказал один из них.

– А что вы мне инкриминируете?
– Таня поразилась, что знает такое замысловатое слово.

– Вы обвиняетесь в воровстве, покушении на убийство, аморальном поведении и еще, Бог знает в чем...

Он надел ей наручники и повел к машине.

Может быть обойдется!
– подумала Татьяна, а тот странный голос, звучавший ранее, теперь весьма отчетливо произнес:

– Да как обойдется, когда статьи-то до высшей меры!

Но она уже была готова к смерти. И все же страх забирался под ворот рубашки.