Шрифт:
Фигура не появлялась.
Он решился пойти к дяде Грише якобы стрельнуть у него сигарету. Он отвел Сашу домой и отправился в шестой подъезд, где поднялся на десятый этаж. Дядя Гриша сегодня был трезв и адекватен, однако сигарет у него не оказалось, точно также, как и Татьяны. Правда он сказал, что она забегала к нему вчера-позавчера-позапозавчера и забрала свои солнцезащитные очки.
Андрей вернулся домой и снова вывел на прогулку дочь. Он повел ее на пустырь, находящийся рядом с полем камней, только на пустыре были заросли иван-чая, зверобоя, ромашки, клевера и другой травы, а также росли густые кусты, и таким образом это защищало находящихся здесь от посторонних взглядов с дороги и близлежащих домов. Сашенька нашла себе интересное занятие. Она присмотрела мангал с углями, стоявший в небольшой ложбинке и принялась "готовить обед для папы", а сам папа втихую употреблял обжигающую жидкость, укрепляя, как он считал в данный момент, свою нервную систему.
Он допил все до последней капли и решил возвращаться домой. Банка пива слегка побулькивала в кармане джинсовки, когда он увидел Оксану, идущую по дороге к их дому. Он поспешил догнать ее.
– Привет!
– Привет!
– ответила женщина.
– Где Татьяна?
– прямо, безо всяких вступлений спросил он.
– Она была у нас, - также прямо сказала Оксана, - но она ушла домой.
– Как давно?
– Часов в девять. Оделась, собралась и ушла домой.
Он взглянул на часы. 11:30.
– Ее нет дома.
– А вы давно гуляете?
– Ну, наверное, с час.
– Так ты иди домой, она уже скорее всего там.
Андрей не спешил, ему хотелось получить как можно больше информации.
– Пиво будешь?
– Выпью немного. Но только посидим немного. Вова теперь пропал. Скорее всего пошел к Диме, и я должна его найти там, а то они умотают куда-нибудь, и потом ищи-свищи!
Они присели на лавочку у восьмого подъезда.
– И что она наезжала на меня, говорила, какой я плохой, жаловалась на свою жизнь!?
– Нет. Я спросила ее, вы что погругались? Она ответила, да нет, просто он спит, а мне, что делать? Вот я и решила пойти к вам.
– И осталась ночевать.
– Ну перепили.
– А день, а вторую ночь?
Оксана молча пила прдложенное ей пиво и курила.
– Все понятно. Я хочу сказать тебе, что если она вернется, то, пожалуйста передай ей, чтобы она возвращалась домой. Она как всегда забыла, что кроме мужа у нее есть дочь, которую вчера водили на прививки, но ей это не интересно. Она даже не справилась, что с ребенком. Я все понимаю, но этого... Ты считаешь, что это нормально? После того как она нажралась, когда мы с Сашей ездили в Москву к друзьям и насчет работы, а нажралась так, что половину вещей можно выбрасывать на помойку, наверное она ползала, валялась и т.д., а я должен был молчать. И я молчал до определенного момента, но она постоянно провоцировала меня. А потом мы помирились, и когда мы вместе с вами сидели за церковью, а потом в подъезде, разве я сказал плохого слова?
– Нет, все было нормально.
– Так вот, почему она совершает такие поступки в такие моменты, когда у нас начинает что-то налаживаться?
– Я не знаю. Что я могу тебе на это ответить?
– Оксана, я хочу еще раз попросить тебя сказать ей, чтобы она шла домой. Я не скажу ни слова, я не стану ругаться, я не подниму на нее руку.
– Да у нее все руки и спина в синяках.
– Она что ходила у вас голой?
– Что ты!? Просто у нас одна кровать, и мы спали втроем. Но не положу же я ее спать в джинсах. Я дала ей ночную рубашку, и когда она переодевалась, я увидела синяки.
– Но ведь она, как я сказал, падала и валялась, неизвестно где. А я ее лишь толкнул два-три раза, дал пощечину и ударил по губе.
– Ну все, Андрей, - сказала Оксана, вставая с лавочки и передавая пиво Андрею, - Мне нужно успеть, пока Вова и Дима не сбежали...
– Ладно, давай! Но я еще раз прошу тебя...
– Я передам, но, мне кажется, что ты придешь домой, а она уже там.
– Посмотрим!
Андрей и Саша пришли в пустой дом. Мама уехала в поликлинику, а Татьяна так и не появлялась. Не было никаких следов даже ее мимолетного присутствия. Снова щемило сердце. Андрей выпил пятьдесят грамм, накормил дочку и стал укладывать ее на дневной тихий час...
Была еще робкая надежда, что она придет к ночи, и с этой мыслью он уснул вместе с Сашенькой.
Он услышал, что пришла мама, встал и пошел к ней. Они долго говорили, пытаясь обсудить, не только случившееся, а все годы совместной жизни Андрея и Татьяны. Мама была настроена не просто категорично, но скорее агрессивно против невестки, чего и следовало ожидать после всей цепочки нелицеприятных событий. Андрей же находился на распутье: остаться с этой женщиной и продолжать жить в постоянном ожидании подвоха, предательства и измены с ее стороны, или расстаться и как-то пережить этот разрыв. Он выискал в интернете службу соцопеки и пока анонимно проконсультировался по удочерению девочки, на что получил утвердительный ответ. Он даже записался на бесплатную консультацию в Москву, где ему должны были рассказать, какие документы нужно подготовить для удочерения. Момент с девочкой не подлежал обсуждению, она должна была остаться с ним и только с ним.
Мама же давила на то, что она не ночует дома, таскается по блатхатам, пьет беспробудно, а когда он говорил, что возможно закодирует ее, она на это возражала: женский алкоголизм неизлечим. И приводила кучу примеров, в частности...
Двоюродная сестра Андрея, т.е. племянница его мамы, которую также звали Татьяна, пила горькую с юных лет, и сколько ее не лечили; в советские времена в ЛТП, затем кодировали, но так и не смогли вылечить, а закончила она свою жизнь в сорок три года - ее убил собутыльник, пырнув ножом под сердце...