— Они обозначают каждого члена Совета, которого я убил, — Грейс замерла, пальцы задрожали над четырьмя отметинами. — Большая обозначает члена управления. Две среднего размера — ученые, а самые маленькие — тренера. Я не потрудился перечислять солдат-койотов, они не стоят потребности в защите. — Отвращение к тем Породам появилось в его голосе.

— И Альбрехт добавится к этому, — прошептала она. — Что произойдет, когда круг закончится?

— Я сделаю новый защитный круг и продолжу начатое.

Спина Матиаса напряглась из-за гнева, пропитавшего его голос.

— И это помогает с кошмарами? — спросила она. — Или делает их только хуже?

Матиас осмотрел комнату, его душа помрачнела от тона ее голоса. Он мог слышать боль и сострадание в нем, и потребность понять. И не смотря на кровь, что запятнала его руки, всё, о чем он мог думать – прикоснуться к ней.

— Иногда эти кадры появляются в кошмарах, — ответил он, когда повернулся к ней. — А иногда они становятся хуже.

Его руки обхватили ее плечи, мягкий хлопок скрывал теплоту ее кожи.

— Ты можешь остановиться? — спросила она.

Матиас видел надежду в ее глазах, невинность. Невинность, которая поочередно освещала его душу и тяготила. Он не хотел, чтобы она знала, кем он был, полагал, что смог бы утаить то, что делал, после того, как заявит права на нее. Потому что он уже не мог остановиться.

— У нас есть другие темы для обсуждения, — сказал он, меняя тему. — Мы должны обсудить нас.

— Нет никаких нас, Матиас, – его замучили угрызения совести из-за сожаления в ее голосе. — Я не сообщу о том, что видела, но независимо от того, что было между нами, оно закончено.

Она пыталась избежать его прикосновения. Несмотря на ее возбуждение, он чувствовал его, и нежные чувства, которые знал, не умерли, тем не менее, она отталкивала его.

Когда они познакомились, она улыбалась, ее симпатичные глаза светились от удовольствия. Сейчас ее сизо-серые глаза были мрачными и печальными из-за правды о нем.

— Так не пойдет.

Он должен был рассказать ей правду. Матиас не смог бы принудить ее к спариванию, даже, если бы захотел. Он не мог втянуть Грейс в это без ее ведома.

— Конечно, пойдет, — ее губы изогнулись в печальную улыбку. — Я решаю, с кем сплю.

— Лихорадка изменит это, — он понизил голос до нежного шепота. — Ты никогда не сможешь уйти.

— Посмотрим.

Она снова попыталась отойти.

— Сколько ночей ты сможешь продержаться без меня в твоей постели? — спросил он, сжимая ее плечи. — Без моих прикосновений. Это началось с той ночи, когда мы встретились, потребность в прикосновениях, поцелуях, лежать подо мной. Признайся.

— Все пройдет, как только ты уйдешь.

Уверенность в ее глазах была омрачена возбуждением. Матиас продолжал трогать ее, его руки прошлись по ее рукам, стягивая одежду с плеч, касаясь голой кожи, кончиками пальцев он смаковал ощущение прикосновения к теплому шелку.

— Это никогда не уйдет. Некоторыми ночами будет еще хуже, другие легче, потому что мы никогда не целовались. Потому что мои губы не прикасались к твоей коже. Но ты никогда не освободишься от этого.

Он наблюдал, как подозрение росло в ее глазах.

— Ты пытаешься напугать меня, — упрекнула Грейс, ее губы задрожали.

— Нет, я стараюсь быть честным, — ответил он. — Ты смеялась над бульварными историями и насмешками о сообществе Пород, но некоторые из них правда, Грейс. Существует связь, гормональная, биологическая связь, как только Порода вступает в контакт с его парой. Это не уходит. И не уменьшается.

— Нет, — она отчаянно качала головой. — Это невозможно.

— На моем языке есть маленькие железы. Они заполняются мощным гормоном, как только начинается лихорадка. Нужно лишь небольшое облизывание твоей плоти, чтобы заставить тебя гореть. Поцелуй вывернет тебя наизнанку от охренительной потребности. И в итоге ты будешь настолько разгоряченная и в отчаянии, что ничего не будет иметь значения, кроме освобождения голода. Сколько это длится, зависит от каждой пары, но оно никогда полностью не уйдет. Однако, в каждом случае присутствует любовь. Эмоции, чтобы сделать связь терпимее. Это всё происходит только с влюбленной парой, несмотря на лихорадку.

Он наблюдал за тем, как она бледнеет. Ее маленькие ладошки застыли на его покрывающейся потом груди. Он уже горел из-за нее. Железы на языке полностью увеличились накануне ночи, и гормон уже проник в его организм.

— Отпусти меня, Матиас.

— Послушай меня, Грейс. Ты любишь меня, я знаю, что любила, до прошлой ночи.

— Вчерашний вечер все изменил, — выкрикнула она, ее лицо исказилось страхом. – Отпусти меня.

Он освободил ее, ощутив горе в душе, когда расстояние между ними стало длиной с комнату.