– Открою тебе лишь то, что почитаю за открытое для себя, вот, вижу я некую идею или некую мысль, что есть вроде стержня или древа, пронизывающего ткань бытия, как я способен постичь его, и собою скрепляющего все на свете. Имени того я не ведаю, полагаю же его за Абсолют, как предикат Универсального Принципа, что не имеет ни атрибутов, ни ограничений, и не может иметь таковых. Отпущенную же мне часть земного пути хочу отвести не на поиски, потому что они бесполезны, и в нашем мире присутствие его лишь эфемерно и неосязаемо, а на постижение того, что откроется мне в проявлениях Абсолюта. Вот этому я и обетовал обетованное.

– Что ж, воистину вы оба обрели путь свой, и он поведет вас до того самого места, где вам откроются иные горизонты. Не знаю лишь своего пути, ведь добра от зла не отличая, искать справедливости кажется бессмысленным.

– Но это не исключает самоценности искания, как такового.

– Тогда весь путь, что жизнью именуется, не более, чем движение, в коем остановиться означает умереть.

– Однако же жить, в самом общем смысле, означает просто двигаться - перемещать конечности или кровь по всему телу, содрогаться в наслаждении и сокращаться сердцем, расправляться грудью, вдыхая и выдыхая, и наполняя желудок яствами и питьем. Нет здесь противоречия...

– Но ведь нет и обещанного упоения сладостным покоем после трудов и невзгод! Одно лишь метание от величайших высот духа к удовлетворению плоти в самых низменных потребностях!

– Истинно, Элиа. Коли есть вершины, должны быть и бездны.

09_12_2004 Москва