Когда мы вернулись, Джанет продолжала говорить о сексе:

– Вот скажи, правда или нет, что женщина может забеременеть, даже если они с мужчиной не снимут трусов?

– Неправда.

– Правда! Так случилось с одной девушкой из «Дорогой Эбби»!

Джанет обхватила себя руками и повернулась ко мне спиной. Ее руки пробегали по волосам, гладили плечи и хватали ее везде.

– Зацени! – хихикнула она. – Мы с мужем целуемся по-французски. О, Росс, ты разжигаешь во мне такую страсть!

– Ты просто свинья, – сказала я. – Никому не позволю со мной такое делать.

– Даже доктору Килдеру?

– Ни-ко-му!

– Тогда как ты со своим мужем собираешься родить пятерых детей?

– А мы станем приемными родителями, – нашлась я. – Будем усыновлять детей-инвалидов.

Джанет взяла свой шар-оракул, сильно потрясла и перевернула, закрывая предсказание ладонью.

– Позволила бы Долорес Прайс Ричарду Чемберлену засунуть в нее свою писю?

Я цыкнула языком:

– Ой, так смешно, что я забыла посмеяться.

Джанет убрала ладонь и торжествующе улыбнулась.

– Что? Что там?

– «Безусловно, да».

В июле папа спросил за ужином, хочется ли мне во дворе настоящий бассейн.

– Правда? – переспросила я.

– А почему же нет? Места у нас хватит.

– А когда?

– Ну, экскаватор я нанял на первое августа, потом заливается бетон, застывает, и надо подождать, пока бассейн наберется – в общем, в середине августа будешь плавать.

Я вскочила и обняла папу.

– А где мы его выкопаем? Неужели придется спиливать иву?

– Нет, с другой стороны, где ее цветы.

Мы посмотрели на маму. Было заметно, что у нее снова разыгрались нервы.

Папина улыбка растаяла.

– Кислая мина-то в связи с чем? – спросил он.

– Ни с чем, – ответила мать. – Жаль, что ты не обсудил со мной свои грандиозные планы.

– О, да не слушай ее, – сказала я.

Мама встала из-за стола и пошла к раковине. Папа с отвращением вздохнул.

– Если ты из-за денег, так на прошлой неделе я получил у старухи прибавку.

Некоторое время мы ждали реакции матери.

– За что это? – спросила она наконец.

– В воскресенье играли в гольф с владельцем сети баров при бассейнах. Он старый приятель Лу-Энн. Мы с ним поладили, и он предложил все сделать по себестоимости.

– Я не из-за денег.

– А из-за чего тогда? Из-за далий твоих чертовых? Боишься, что кому-то в этой семье будет весело?

Мать развернулась к нам и наставила дрожащий палец на окно над раковиной:

– Меньше всего мне хочется выглянуть однажды во двор и увидеть двухлетнего карапуза лицом вниз в бассейне!

Папин смех прозвучал грубо и зло. Он ответил раздельно, словно самой матери было два года:

– Забор же будет! Бассейн обнесут металлической сеткой.

– Дети перелезают через заборы, Тони.

– Двухлетний ребенок одолеет шестифутовую ограду?

Мать с силой терла тарелки, грохая их на сушку.

– Нетрудно догадаться, за что тебе дали этот бонус!

Папа быстро взглянул на меня и медленно отпил кофе со льдом.

– Это как понимать?

– Никак, – ответила мама.

– Нет, как? Объяснись.

Мать повернулась от раковины – мыльные брызги разлетелись с рук – и швырнула тарелку об пол.

– Ты правильно понял! Ты – старухина шлюха!

Папа велел мне выйти на улицу и поиграть.

– Сейчас же самая жара! – заныла я. – И москиты!

– Марш!

Я прошла через кухню, не чуя под собой ног.

В гараже я поковыряла одно из ржавых пятен на «Кадиллаке» – рак, как это называл папа. Наши соседи, мистер и миссис Дувиль, сидели на своей веранде, а на столе между ними горела свечка с цитронеллой.

Из нашего дома доносились звуки тумаков. Было слышно, как падают кухонные стулья.

– Может, это тебя развеселит, – приговаривал папа, – или это? А вот этого не нюхала? Если ты хоть раз еще…

Дувили задули свечку и пошли в дом.

– Обвиняй ее в чем угодно! Благодаря ей на этом столе хлеб с маслом! Осточертела твоя растреклятая депрессия!

Задняя дверь с грохотом открылась, и папа широкими шагами вышел в патио, держа что-то в горстях. За ним бежала мама.

– Тони, не надо! – умоляла она, хватая его за руки. – Прости меня! Пожалуйста, прости!