– Видела вон ту официантку? Ее тоже зовут Долорес, – Джек завел машину и выехал на улицу. – На бейдже написано, прямо над ее толстой сиськой.

Я постаралась пропустить это мимо ушей.

– Показать тебе статью?

– Я не люблю смотреть на подобные вещи. Этого полно и в медицинских книгах Риты.

– Можно, я только маме скажу о ребенке? Она бабушке ничего не скажет. Или разреши Рите намекнуть, что я в курсе?

Я поняла, что Джек не на шутку взбешен, когда машина вильнула.

– Слушай, либо я могу тебе доверять, либо нет!

– Можешь, – заверила я, – я просто спросила.

Я сделала большой глоток кофе и поперхнулась от обжигающей горечи. Я закашлялась. Кофе плеснулся из чашки мне на колени и на пол.

Джек остановился у обочины, взял салфетку и вытер пол.

– Прости, – сказал он, – жизнь в последнее время стала очень напряженной.

– Забудь. Не надо мне было тебя доставать. Это я виновата.

Его рука коснулась моей щиколотки. Пальцы скользнули под мой носок и задвигались вверх и вниз. Я прижала ногу к полу, чтобы не вздрогнуть. Я не хотела, чтобы он меня щекотал, но и не желала рассердить его.

– Мы с тобой особенные люди, – заявил Джек.

Он выпрямился, включил первую передачу и повез меня на Пирс-стрит.

Вечером, лежа на животе на кровати, я начала писать доклад, переписав факты на каталожные карточки, как требовала сестра Сретение. Я отсчитала девять месяцев от пятнадцатого апреля; получалось, Рита беременна уже минимум два месяца. «Зачатки конечностей четко различимы, сердце эмбриона бьется часто, – говорилось в статье. – Эмбрион размером с арахисовый орех в скорлупе».

На третьем этаже Джек прошелся по комнате. Он просто переживает – все будущие отцы нервничают. В «Моих трех сыновьях» Робби Дуглас проехал до самой больницы, не сообразив, что забыл взять жену. Мы с Джеком добрые друзья, я помогу ему выдержать этот период.

Иллюстрации развития плода занимали несколько страниц. Некоторые эмбрионы напоминали морских обезьянок, рекламу которых я когда-то увидела на задней обложке альбома комиксов и заказала по почте. Несколько недель я ждала, пока их доставят. «Поместите в стакан обычной водопроводной воды и увидите, как они оживут!» – говорилось в инструкции. Но обезьянки оставались сухими, ломкими и безжизненными, плавая на поверхности несколько дней, пока мать не заставила меня вылить все это в унитаз.

На первом уроке Кэти Махони выставила на парту маленькую коробку с приглашениями на вечеринку. Все утро я смотрела, как она ходит к точилке для карандашей, подбрасывая конверты на парты, когда сестре Сретение случалось отвернуться. Перед ленчем Кэти в последний раз прошлась между рядами и выбросила пустую коробку в мусорную корзину учительницы.

Ко мне подбежала Норма, крича мое имя достаточно громко, чтобы все насмешливо обернулись.

– Ты что, оглохла? Хочешь сходить в «Лу»?

– Слушай, – сказала я достаточно громко, чтобы слышали Кэти и остальные. – Отстань от меня, ладно?

У Нормы сделался скорее удивленный, чем обиженный вид.

– Я просто не хочу больше с тобой общаться. А от твоего бойфренда меня тошнит.

Норма цыкнула языком:

– Смотрите, кто завидует!

– Держи карман шире, – презрительно бросила я. – Может, если бы он вылил на себя бочку «Клерасила», на него можно было смотреть без отвращения!

Выпятив нижнюю губу, Норма Френч врезала мне под дых.

– Девки дерутся! – закричал кто-то. Все сбежались и окружили нас.

С трудом удержавшись от рвоты, я со слезами закричала Кэти Махони и всем остальным:

– Я вам не бесплатное шоу!

Мимо дома священника я выбежала на Честнат-авеню. Все смотрели мне вслед и смеялись.

– Поезжай быстрее! – приказала я Джеку. – Увези меня от этой дурацкой школы!

Вечером позвонил отец. Мать раздраженно протянула мне трубку.

– Сама и говори ему, что не хочешь его видеть, – прошептала она. – Я устала от его обвинений во всех смертных грехах.

Я выхватила у нее телефон.

– Что? – рявкнула я.

Из трубки сыпались новые папины обещания – мини-гольф, рестораны и кино.

– Слушай, сделай одолжение – представь, что я умерла! – отрезала я.

Слышно было, как у папы перехватило дыхание. Он обрушился на меня, сообщив, что однажды уже почти так и сделал, когда я слямзила его агаты, а мне давно пора перестать выпендриваться и понять…

Я повесила трубку, не дослушав его патетическую речь.

Джек ждал меня после уроков на следующий день.