– Ну да, как же!

– Нет, я серьезно. Поставь себя рядом с этими тощими шавками, дель Рио, – это же как мисс Вселенная в приюте для собак! Вот, взгляни на себя.

Он повернул ко мне зеркало заднего вида. Волосы, отдуваемые ветром, летели за мной. Я выглядела беззаботной и процентов на 75 красивой.

Я отвернула зеркало, как было.

– Фу, – сказала я.

Джек смотрел на дорогу, временами поглядывая на меня.

– Да, чуть не забыл. Вчера… Я не хотел тебя пугать, вообще не хотел ничего плохого. То ли пиво подействовало, то ли жара… Ну, бывает так. Мы же с тобой по-прежнему друзья?

Кутикулы вцепившихся в тетрадь пальцев побелели.

– Конечно.

– Я звонил тебе потом. Я понял, что ты расстроилась.

– Наверное, я не слышала. Я принимала ванну.

– Ну и ладно. Давай забудем об этом, хорошо?

– Прекрасно.

Джек побарабанил пальцами по рулю и спросил, не переставая улыбаться:

– Не подумай, что я снова поднимаю этот вопрос, но все же – ты им что-нибудь рассказала или нет?

– О том, что у Риты будет ребенок?

– Да-да. Обо всем.

Я покачала головой:

– С какой стати?

– Во, точно. Умница.

Он подъехал к школе.

– Ну, удачного дня. И не позволяй этим двум швабрам тебя задевать. Ты особенная.

Глядя вперед, он взял меня за руку и мягко сжал, задержав на несколько секунд. Я не отняла руку.

Двое глуповатых мальчишек в форменных рубашках и галстуках подбежали к краю тротуара.

– Зацени-ка, – сказал один, глядя вслед «МГ».

– А быстро ездит этот самокат твоего папаши? – спросил меня один из них, глупо улыбнувшись и показав полный рот неровных зубов.

– Это не отец, – поправила я, – а близкий друг.

– Мисс Прайс! – обратилась ко мне сестра Сретение.

На шее у меня забилась жилка. Все, попалась.

– Да?

– Можете перечислить оставшиеся таинства?

Все вытянули шеи в ожидании.

– Крещение, причастие… – поторопила сестра. Десяток рук взлетел в воздух – вопрос был простым, если слушать на уроке.

– Таинство священства, – вспомнила я.

– Эрик уже назвал таинство священства. – Надежда испарилась с лица сестры Сретения, и оно словно одеревенело. – Вы подготовили домашнее задание?

– Частично.

– «Частично» в этих стенах неприемлемо, – заявила сестра Сретение. – Девушка, которая не дает себе труда подготовить самую первую домашнюю работу в учебном году, – это девушка с отвратительным отношением к занятиям, с моей точки зрения. Вы помните меры, которые я принимаю при несделанных уроках?

– Не очень, – призналась я.

– Тогда достаньте тетрадь и найдите этот пункт. Мы ждем.

Я в панике листала страницы, но не могла найти нужного места.

– Параграф четырнадцать, – нетерпеливо подсказала сестра. – Прочтите его вслух.

– «Ученик, не приготовивший домашнего задания, автоматически остается после уроков в этот день».

– Правильно, – подтвердила сестра. – А девочка, которая регулярно отказывается делать уроки, может в июне оказаться среди зрителей, а не в шеренге выпускниц. Так или нет? Я обращаюсь ко всему классу!

Все согласно закивали.

В полдень я не пошла в столовую, а вышла во двор. Болтали и орали младшеклассники, скакалки лупили об асфальт. Большая группа третьеклассников ссорилась из-за игры в «красный свет». Ненавижу эту школу – лучше утонуть, чем сюда ходить!

За качелями, на краю школьного двора, в полукруге желтых хризантем стояла гипсовая статуя святого Антония. Мое внимание привлекла ученица, которая молилась перед статуей. Некоторое время я рассматривала девчонку со спины. У нее были длинные костлявые ноги, как у богомола, форменное платье под поясом в нескольких местах прихвачено булавками. Я тихо подошла и сказала:

– Привет!

Она ахнула и резко обернулась, прижав ладонь к плоской груди.

– Иисус-Мария-Иосиф! – воскликнула она. – Ты хочешь, чтобы у меня разрыв сердца был?

Она училась в седьмом классе – утром я видела, как она ковыряла в носу на утренней линейке.

– Извини, – смутилась я и пошла прочь.

– Ты новенькая? – спросила она.

– Нет, я переехала в прошлом году. Из Коннектикута.

– Я здесь уже была. Тут все дурацкое. Почему ты ходишь в эту дерьмовую школу?

Большие черные, глубоко запавшие глаза смотрели из-под козырька густых сросшихся бровей. Между согнутыми пальцами сочился дымок. На секунду я подумала, что девчонка каким-то образом загорелась, потом только до меня дошло, что она курит – порок, строжайше воспрещенный правилами поведения школы Сент-Энтони. Я попыталась расслабить мышцы лица и не подать виду, что шокирована.