Шрифт:
— Ты болтай поменьше, а в миску наложи побольше, — прервал ее Панфилон, — вот он и почувствует твою благодарность. Да поторопись. А то этого малого с собакой опять могут потребовать к Гаю.
— По-царски их угощу, — пообещала повариха.
Наполнив глиняную миску полбяной кашей и кусочками жирного мяса, Елена поставила ее перед Клеоном.
— А твоему псу кости со стола самого Гнея Станиена, — сказала она, ставя другую миску на пол. — Ешь, — обратилась она ко Льву. — Смотри, сколько на них козлятины! Зубы у нашего хозяина плоховаты, не то что твои.
Мальчик и собака сильно проголодались и набросились на еду. Клеон рассматривал кухню, не переставая удивляться богатству этого дома: какой большой очаг, сколько в нем треножников с горшками, сколько посуды на полках вдоль стен, какие тяжелые расписные амфоры [71] на полу!.. А там, где нет полок, на стенах написаны картины: на одной богиня домашнего очага — Веста, на другой — лары и змей, покровители дома, как объяснил мальчику Панфилон; в нише третьей стены стоял алтарь с пенатами, заботой которых было изобилие кладовой и охрана ее от грабителей.
71
Амфора — глиняный кувшин с двумя ручками.
«Сколько они денег тратят на украшения! — думал Клеон, прожевывая мясо. — Если бы мне дали один только столик из той красивой комнаты, я бы мог уплатить долг отца и выкупить у Дракила нашу землю!»
Панфилон, подперев щеки руками, с удовольствием глядел, как сицилиец уплетает кашу.
— В первый раз продан? — спросил он. Клеон кивнул.
— Трудно тебе тут будет… Хозяин-то ничего… правда, жадноват и нрав у него бешеный, но, в общем, не злой человек. А вот хозяйка… — Панфилон покачал головой. — Такой мегеры [72] во всем Риме не сыщешь. Рабыни, что за ней ходят, покрыты шишками да синяками. Самая худшая мука, говорят, причесывать ее: чуть дернешь волос или уложишь прядь не так, она — шпилькой!.. Да еще обязательно в лицо вонзит!..
72
Мегера — одна из богинь мщения; имя ее стало нарицательным для обозначения злой женщины.
Дверь открылась. Высокий сухопарый старик, с бичом в руке, переступил порог кухни. Клеон, сидевший лицом к двери, равнодушно посмотрел на него. Елена загремела посудой, чтобы заглушить слова Панфилона. Но Панфилон не обернулся, пока бич не стегнул его по спине.
— Клянусь Вулканом!.. — подскочил он. — Ну и удар, почтенный Хризостом!
Опять бездельничаешь? — напустился на него Хризостом. — Один убыток от тебя господину: корми да одевай, а работы не спрашивай. Ступай сейчас же на огород!.. А ты, — обратился он к Клеону, — скорее кончай еду. Пойдешь со мной за покупками.
Панфилон, схватив лопату, вышел. Клеон отодвинул миску, намереваясь встать из-за стола.
— Мальчик еще голоден, домоправитель, — вмешалась Елена. — Дай ему доесть… Я сейчас положу тебе сладкой запеканки, — обратилась она к Клеону.
— Что-о?! — загремел Хризостом. — Ты кормишь запеканкой с господского стола мальчишку, который, едва вступив в дом, наделал столько бед, что господин приказал увести его с глаз долой?
— Да ведь остатки… — оправдывалась Елена. — Все равно выбрасывать. Все уж пообедали… Ешь, мальчик!
— Я сыт, благодарение богам и тебе. — Клеон отпил глоток кислого вина из кружки, которую пододвинула ему Елена, и поднялся: — Я готов.
Видя, что хозяин встал из-за стола, Лев также оставил еду и подошел к нему.
— Собаку привяжи возле двери, — приказал Хризостом.
— Разреши взять Льва с собой, — попросил Клеон. — Я прицеплю к ошейнику свой пояс и буду крепко его держать. Беспокойства Лев тебе не причинит. А если ты сделаешь много покупок, он поможет нам их нести.
Последний довод подействовал. Домоправитель бросил Клеону ремешок:
— Возьми. Привяжи его к ошейнику. Не пристало рабу Станиена идти по улицам распоясанным.
Глава 8. О чем шептались в мастерских и лавках Рима
Чем дальше Клеон и Хризостом уходили от Палатина, где жил Станиен, тем плотнее становилась толпа вокруг. Крестьянские ослики, с корзинами, полными плодов и овощей, лениво тыкались мордами в спины прохожих. Клеон то и дело отставал от Хризостома: то пришлось пропустить целую процессию носильщиков, нагруженных тяжелыми камнями и досками; то напугала его диковинная машина, протащившая к постройке огромное бревно, словно длинная железная рука, протянувшаяся над головами прохожих — того и гляди, уронит и раздавит!.. Хризостом, бранясь, возвращался, разыскивал мальчика, и они шли вместе, пока опять не задерживала Клеона какая-нибудь случайность.
Большинство лавок и мастерских, мимо которых они проходили, были со стороны улицы открыты: на длинных мраморных прилавках лежали товары, а вместо вывесок у входа каждой лавки на дверных косяках, а то и просто на стенах были нарисованы предметы, которые здесь продавались.
Хризостом останавливался то у одного, то у другого прилавка. Из его разговоров с торговцами Клеон понял, что многие из них вольноотпущенники Станиена, получившие от бывшего хозяина деньги на обзаведение. Теперь они выплачивали ему проценты со своих доходов.