– Мужем. Что с ним?

– Больница....., авария....
– всё услышанное Лена переваривала с трудом, ноги её подкосились, лицо побледнело, и она рухнула к ногам представителя закона.

Я сильнее прижала телефонную трубку к уху, стараясь уловить долетавшие звуки: в квартире у подруги явно что-то происходило. Слышался мужской голос, но он, точно, не принадлежал Олегу. Потом раздался грохот, что-то упало или кто-то.... Я закричала так, что даже за закрытой дверью, при грохочущей музыке мальчишки оцепенели от неожиданности. Мигом побросав все дела, они пронеслись через весь коридор и просунули головы в дверь, мешая друг другу протиснуться.

– Мама, что с тобой?

– Тёть Марин, что случилось? Трубка обожгла?- один из близнецов, Костик, пытался шутить.

– Там, там....
– тыкала я в трубку пальцем.

– Что там? Мамуля!!! Из трубки Фреди Крюгер руку высунул?

– Лена, там Лена!!!
– из моего бестолкового объяснения близнецы поняли одно: с их матерью что-то произошло. Не одеваясь, мы - все четверо, как по команде, выскочили на лестничную площадку. Захлопнув дверь, я еле поспевала за длинноногими отпрысками. На счастье, непогода уже немного стихла. Снег ещё падал, кружась крупными хлопьями, но кого может это напугать. Обычное дело - зима. До Турынино доехали минут за десять, проскочив пару раз на красный свет светофора. Но сотрудников ГИБДД в этот день разрывали бесконечные выезды на аварии, и им было не до нас. Машина забуксовала на въезде во двор, её там так и оставили. Пробрались по сугробу к подъезду (дверь была открыта), и бегом стали подниматься на седьмой этаж, не теряя драгоценного времени. В нормальном состоянии я ни за какие коврижки не смогла бы лететь с такой скоростью, перескакивая через ступеньку. Всегда через каждые два-три пролёта отдыхала, проклиная власти и неработающий лифт, а тут даже не вспомнила об этом неудобстве.

Несколько минут понадобилось милиционеру для того, чтобы дотащить немаленькую женщину до комнаты, закинуть на диван половину туловища, а затем ноги, положить под голову свёрнутое полотенце, которое он отыскал в ванной, сбегать на кухню за водой. Ему впервые пришлось столкнуться с женским обмороком, и как вести себя при этом он знал только теоретически. В памяти всплыли обрывки из кинофильмов, и он, подражая героям, тихонько похлопал Лену по щекам. Когда она не пришла в себя, вылил ей на лицо стакан холодной воды.

Представьте себе картину: дверь квартиры распахнута, на диване лежит бледная, похожая на приведение Лена, а возле нее с пустым стаканом мужичок в форме. Можно только предположить, что он почувствовал, когда ворвалась толпа, и воинственно настроенные здоровенные парни стали обступать с трёх сторон, а взлахмоченная дамочка в пижаме вопила, как пожарная сирена.

– Погодите, ребята, это совсем не то, что вы подумали, - опомнился участковый, - вот мои документы, я здесь по долгу службы. Нам позвонили в отделение и ...
– договорить он не успел; за его спиной раздался тихий, пугающий своей пустотой, голос Лены.

– Папа, бабушка... Их больше нет, ребятки, их больше нет...
– пустые, как пересохший родник, глаза без единой слезинки смотрели мимо всех в пространство.

Олег решил отвести тёщу в больницу "Сосновая роща", сразу в кардиологию, справедливо полагая, что там ей будет оказана наиболее квалифицированная помощь специалистов. До больницы оставалось всего пол километра, когда из-за поворота выскочила иномарка, водитель не справился с управлением и шёл ему в лоб. Олег резко затормозил, его машину вынесло на встречную полосу и закрутило. Водитель фуры, избегая столкновения, вырулил влево, прицеп повело вправо. Машина Олега на полной скорости попала под фургон, крыша вжалась в салон, а фура, ещё некоторое время бороздила дорогу. Трупы Олега и матери спасатели вырезали автогеном. Олег погиб сразу, в момент аварии, а мать, как дал заключение патологоанатом, ещё за пол часа до трагедии. Умерла от обширного инфаркта. Олежек пытался спасти умершую женщину. Но он этого не знал.... Да теперь и не узнает. Им обоим уже всё равно.

Глава 19

Сергей приехал на похороны, а потом увёз Сашку в Майами. Я не возражала, хотя перспектива остаться одной в четырёхкомнатной квартире меня совершенно не прельщала. На сердце было так муторно, что спорить не хотелось, тем более что поездка сына была запланирована уже давно, но я никак не решалась его отпустить от себя. Я часто навещала подругу, всячески стараясь помочь. Она стойко держалась на похоронах, не плакала, только периодически теряла сознание. Каждый, кто пережил смерть близких людей, знает, с каким трудом возвращаешься к нормальной жизни. Но время не останавливается, стрелки часов неумолимо двигаются вперёд, прошла зима, и весна принесла с собой новые тревоги и волнения.

Восемнадцатого июня близнецов забирали в армию. Как и положено, отыграли проводы, человек шестьдесят молодёжи было. Ребята весёлые, друзей много, вот и набралось с половину микрорайона. Наутро, кто был в состоянии двигаться, поехали с призывниками к военкомату. Пока близнецы досрочно защищали диплом, мы, как загнанные лошади, обивали порог военкомата. Я объяснила военкому семейную ситуацию подруги, просила не забирать ребят, хотя бы до осени. Военком участливо выслушал, но навстречу не пошёл, объясняя недобором. Много больных, тех, кто закосил, а ещё больше вот таких, как мы, сердобольных родителей. В общем, нас много, а он, военком, один. Мы времени зря не теряли, нам удалось выйти на одного знакомого, у которого был друг в военкомате. После небольших переговоров, друг знакомого обещал позаботиться о близнецах и далеко от дома их не отправлять.

Новобранцев построили попарно, и они, сверкая на солнце лысыми, словно отполированными головами, отправилась к сборному пункту. Ленинский военкомат располагался на территории бывшего детского сада, а пункт пополнения личного состава чуть ниже, на улице Маяковского, возле четвёртой больницы. Когда за строем захлопнулись ворота, толпа провожающих заметно поредела. Остались одни родители. После заключительной медицинской комиссии ребята шли в казармы, где и дожидались прибытия покупателей, с которыми разъезжались по местам прохождения службы. Я заняла выгодную позицию, где через дырочку в заборе хорошо просматривалось пространство медчасти, откуда выходили новобранцы. До самого вечера, то я, то Лена смотрели в эту щель, но, так ничего и не узнав, поехали домой, моля Всевышнего, чтоб ребят ночью не отправили. К восьми утра мы, как часовые, заняли свой наблюдательный пункт возле дырочки в заборе. Но видно никого не было. В списках отправленных, вывешенных на дверях КПП, наших мальчиков не было, но многие родители говорили, что ночью автобусами увезли три партии. И кто мог дать гарантии, что среди этих ребят не было Костика и Димки? Никто. А главное, на КПП ничего конкретного не говорили, объясняя тем, что через пару- тройку часов обновленные списки вывесят на проходной. У нас был номер мобильного телефона, теперь уже нашего знакомого капитана и, совершенно издёрганные неизвестностью, мы набрались наглости и позвонили ему. Капитан нас успокоил, заверив, что ребята ещё в казарме, и служить поедут в Подмосковье. Нам же предложил поехать на вокзал, так как их привезут туда к электричке. У родителей будет минут пятнадцать на прощание. Мы с Леной рванули на Калугу-1, к железнодорожному вокзалу, где ещё час высматривали автобусы с призывниками.