Увидев меня, крестьянин сорвал с головы шапку и в пояс поклонился.

Я подошел ближе и, дождавшись, когда Дарин выпрямится, сказал:

– Мастер Дарин, позвольте представить вам моего нового телохранителя Рона. Рон – это мастер Дарин.

Бровь негра, конечно, поднялась вверх, когда он увидел протезы гнома, тот спокойно кивнул ему, а мне сказал:

– Марта тебя искала, хозяин.

Пришлось идти на кухню.

– Марта! – крикнул я в полумрак кухни. Очаг был потушен, и поэтому желания входить туда у меня не было.

– Да, господин? – раздался голос издалека. – Слушаю.

– Иди сюда, не орать же мне все время, – раздраженно ответил я.

Когда Марта подошла, я спросил:

– Дарин сказал, ты меня искала?

– Да, хозяин, вы наказывали говорить вам обо всем, что происходит в замке. Вот я и хочу сказать, что у нас дрова кончились, очаг нечем больше топить, – сказала женщина так спокойно, словно сообщала о том, как кот съел очередную мышь.

Я чуть не выругался от досады и, едва сдержав чувства, спросил:

– А почему Шаста не послала в лес?

– Так он носится как угорелый, выполняя ваши поручения, где же за ним уследить-то? – недоуменно спросила она.

– Так, стоп, какие такие поручения? – спросил я, не понимая. – Он уже два дня говорит, что занят у тебя.

Марта недоуменно посмотрела на меня, сзади раздалось громкое хмыканье невидимого в темноте Рона.

– А где он сейчас? – милым тоном своего отца спросил я Марту.

Женщина, уловив тон, задрожала.

– Да в деревню понесся, сказал, вы послали.

– Значит, так, Марта, давай определимся раз и навсегда, – ответил я, чувствуя, как негр за спиной беззвучно смеется. – Шаст находится в твоем непосредственном подчинении, им командуешь ты одна. Отныне, если он мне понадобится, буду спрашивать у тебя.

Марта сначала превратилась в статую, а потом залопотала:

– Но как же так, господин… вы… я… вы у меня разрешение…

– Марта, назначаю тебя шеф-поваром своих кухонь, – торжественно ввел я женщину в звание, бывшее, кроме названия, пустым звуком. – В подчинение тебе отдается Шаст, а завтра прибудет еще один боец, примешь под свое командование. Управлять ими будешь только ты, но и нести ответственность за холодные очаги и пустой стол барона тоже будешь только ты. Все понятно?

От свалившегося «счастья» женщина начала рыдать, пришлось ее успокаивать, говоря, что столь высокую должность может исполнять она одна и никто другой.

Когда мы вышли из кухни, я ткнул кулаком в бок Рона:

– Еще раз заржешь без моего разрешения, пересмотрю оплату.

Телохранитель подавился смешком и сделался самой строгостью, но глаза выдавали его с головой. Погрозив ему кулаком, я поплелся его устраивать. Пришлось расположить Рона в комнате покойного барона, так как нормальных помещений больше в замке не было. Притащив с ним пару лавок и стол со стулом, я устало присел на одной из лавок.

Почувствовав на себе внимательный взгляд Рона, я спросил:

– Ну чего?

– Ты какой-то неправильный барон, – честно ответил он.

– А ты неправильный телохранитель, – ответил я, – то говорит, что потерял кого-то, то ржет все время, сбивая мне людей с толку.

Нубиец нахмурился:

– У нас вера такая: чем больше ты смеешься, потеряв любимого человека, тем больше он радуется в Небесной Обители.

Я понял, что задел его.

– Ладно, не сердись. Пошли во двор, может, прибежал наш хитрожо… умный Шаст из деревни.

Рон улыбнулся и, идя со мной по лестнице вниз, тихо повторил:

– Ты неправильный барон.

Я не стал комментировать и направился к кузне. Мастер Дарин закончил работу и уже чистил инструменты.

– Денег дали за работу? – спросил я у него в надежде.

Дарин ухмыльнулся:

– Ага, десять фениксов.

Я погрустнел. Крестьяне редко платили деньгами, чаще продуктами или живностью.

– Подмастерье, ты когда появишься в кузне? – сурово спросил Дарин, хмуря брови.

– Некогда пока, – отмахнулся я от мастера, – не знаешь, где можно достать много денег?

– В сокровищнице короля, – одновременно ответили Рон и Дарин, затем переглянулись и засмеялись в полный голос.

– Очень смешно, – не разделил я их настроение, – а поближе ничего нет?

– В сокровищнице герцога Нарига, – снова, не сговариваясь, ответили мои учителя, закатившись смехом.

– Где-то я слышал, что при кризисе, – язвительно сказал я, вспомнив новости по телевизору, – сначала сокращают жалованье наемным работникам, а потом и вовсе избавляются от некоторых из них.