Агей разгреб слой земли и глядел на синюю, словно бы в изморози, вершинку камня. Взглядывал на небо, на горы, на крошечный домишко станции и ждал, не шевельнется ли в душе какой-нибудь корешочек какого-то открытия?

Корешочек сидел тихо-тихо, словно его и не было.

– Не время… – вздохнул Агей.

Но был уверен: открытие за ним. Знать бы какое? В биологии, геологии или, может, это будут – стихи? Стихи, нужные всему миру и каждому человеку, любого открытия стоят.

Агей наклонился, прикоснулся рукой к лазуриту.

– Ладно, – сказал он точь-в-точь как дед. – Я к тебе приду потом. Думаешь, не понимаю, что учиться надо? Потому и уезжаю. Ты потерпи, вернусь – освобожу тебя. К тому времени люди наверняка поумнеют.

Агей забросал лазурит землей, а к вершине привалил еще и камень.

– Ты уж прости нас с дедушкой! – И вздохнул.

Целый день вздыхалось.

Седьмой «В» класс слыл особым. Всё ведь дело в людях, а люди в седьмом «В» были как на подбор. Во-первых, Курочка Ряба. И уже этого вполне достаточно! Не только класс, но и школа становилась знаменитой, имея таких личностей, как Курочка Ряба.

Курочка Ряба не прозвище – это две фамилии двух мальчиков.

Год назад, в начале сентября, Вячеслав Николаевич пришел на свой урок с длиннющим, худющим человеком в ботинках невероятного размера.

Вова с первой парты тотчас сообщил:

– Пятидесятый!

– Нет, – возразил новичок. – Пока сорок седьмой.

– Знакомьтесь, – сказал Вячеслав Николаевич, – ваш новый товарищ. У нас два свободных места…

– Вячеслав Николаевич! – воскликнули с последней парты.

– Слушаю, Рябов.

– Разве вы не видите, что это моя вторая половина?!

Рябов поднялся, длиннющий, тощий, лицо узкое, и челка на лбу как вопросительный знак.

Вячеслав Николаевич не сказал ни да ни нет, и новичок прошагал на последнюю парту.

– А фамилия-то как? – спросил Вова.

– Моя фамилия Курочка! – басом рявкнул новенький.

– Подумаешь! – сказала Света Чудик.

– А вот и не подумаешь! – вскочил на свои ходули Рябов. – Вячеслав Николаевич! Прошу учесть, если раньше я проходил за полчеловека по комплекции, да и Курочку, наверное, тоже принимали за полкурочки, то отныне этому конец. Отныне мы вдвоем полная единица – Курочка Ряба.

Вот тут наконец-то и засмеялись всенародно.

Для школьной славы Курочки Рябы вполне достаточно, а вот городскую надо было заслужить. И новые друзья ее заслужили.

Как известно, слава капризна, путь к ее вершинам тернист. Сначала Курочка Ряба испытала свои силы в классных, домашних, условиях. Так, на сочинении вместо двух работ Валентина Валентиновна получила одну, за подписью: «Курочка Ряба».

Валентина Валентиновна почему-то ужасно обиделась и решение вынесла чересчур строгое.

– Странная это работа. – Учительница представила на обозрение обычную школьную тетрадь. – Написана каллиграфическим почерком Рябова, но так свободно и грамотно, что к Рябову это отношения не имеет. Когда-то в советской школе существовал бригадный метод обучения, справедливо признанный ошибочным. Возвращаться к порочной практике нам не пристало. Посему…. – Тут Валентина Валентиновна сделала выразительную паузу. – За работу под псевдонимом Курочка Ряба я ставлю «пять». Однако оценку эту приходится поделить надвое. Рябов и Курочка, пожалуйста, сообщите классу, кому из вас поставить «два», а кому «три», ведь оценки «два с половиной» не существует.

– Интересно, что бы вы закатили Ильфу и Петрову? – спросил Курочка.

– Вам я закатываю три за поведение.

– Друг мой Курочка, – сказал Рябов, – у меня там «двояк». Не войдешь ли в мое положение?

– Войду, – согласился Курочка.

– Значит, «три» ставить Рябову? – уточнила Валентина Валентиновна.

– Нет! – Курочка встал. – У Рябова почерк прямо-таки отменный. У него пот катился по вискам, когда он переписывал сочинение, в котором, кстати, все формулировки – плод коллективного ума. Валентина Валентиновна, вы недооцениваете Рябова. Свидетельствую: он старался не потому, что усерден по рождению, а ради вас. Он хотел тронуть ваше сердце. Поэтому поставьте Рябову «четыре». В результате и у меня на четверку набирается – «кол» плюс тройка за поведение. Простая арифметика, а приятно.

– Та-ак, – сказала Валентина Валентиновна. – Курочка Ряба – это, я думаю, серьезно. Птица домашняя, но мы еще наплачемся с ней.

– Зачем же плакать? – не тотчас, а после некоторого раздумья возразил Рябов. – Уж лучше смеяться.

И вскоре смеялся весь город.

Курочка Ряба выкрала… невесту.

Вот именно. При всем честном народе, во Дворце бракосочетания. И не только выкрала, но и сорвала выкуп.

Кому пришла в голову гениальная эта мысль – осталось тайной. Однажды в субботу прямо из школы Курочка Ряба набрела на Дворец бракосочетания. Скорее всего, потому, что это был новый дворец, открывшийся неделю назад.