— Он из числа прошлых «товарищей» Жертвы совершаются или от широкой души, или от большого слабоумия, но не от избытка средств. Владеющие большими средствами глупостью с названием «принесение жертв на алтарь человеколюбия» не маются, у с излишками чувств средств на жертвы нет, чувства и жертвы несовместимы, в оболочке с названием «человек» эта пара не уживается, что-то одно сидит.

— С какого времени и какой грамотей превратил основное и любимое занятие людское «жрать» в бранное?

— С того, когда по природной дури вашей в начале двадцатого века от «рж. Христова» жестоко ошиблись при обмене «кукушки на ястреба» С того и пошла путаница с принесением жертв «всё во имя человека, во благо и на потребу ему, хорошему».

Есть и другое пугающее соображение о мемуарах, мрачное и печальное, с первой и до последней буквы принадлежащее бесу:

— Автор, разродившийся мемуарами, как правило, после триумфа и захлёба славой долго не живёт, время наслаждения сладкой литературной славой короткое: грузом благодарностей за «своевременный труд» читатели пригибают автора к земле до положения «отбросил лапти».

— Пожалуй, столь опасный момент и будет основной причиной не называть наши записи «мемуарами». Тебе-то бояться нечего, смерть не страшна бесам, им смерть неведома, а вот мне — другая мелодия…

— … похоронная, естественно. Что ещё остаётся авторам после написания мемуаров, о чём волноваться? Всё, alles, конец, приплыли, все точки над «i» и запятые расставлены, пора откланяться, опустить занавес и уйти со сцены «на все четыре стороны». Это по числу стран света.

— Послушай, дружище, а не изобрести ли нам «пятую часть света»!?

— Браво! Понял! Рад! Верно, набирай: «пятая часть света» — место, куда все приходят, но никто не возвращается.

— В самом деле, а почему не возвращаются?

— Не догадываешься?

— Нет.

— Там лучше… Что означает «мемо»?

— Вроде «память»…

— Вот! А твоя память настолько изленилась, что без понуканий и толчков в шею отказывается выдавать нужые, полезное и до захвата дыхания интересные рассказы.

— Вижу неприкрытую попытку вычистить до последнего воспоминания отдел памяти, где хранятся данные о моей войне, а на освободившуюся площадь всунуть твои вымыслы? Истратить, как патроны в автомате?

— Нет, не «как патроны в автомате», а как монеты твоей пенсии.

— Что оставим в «закромах родины»?

— Ничего. Зачем что-то оставлять?

— Выложив воспоминания до последнего эпизода — не превращусь в беспамятный «овощ»? Если в мемуарах выложу всё до последней точки — уподоблюсь докладчику после заключительного слова.

— Полностью очищать память нельзя, избавленные от памяти зовутся «овощами», а почистить отдел, где хранятся имена авторов великих произведений следует.

— Зачем?

— Чтобы не подражать великим. Трудно догадаться?

И как писать мемуары, если память совсем ни к чёрту, или вообще отказывается что-то выдавать? Если в квартире мимо туалета прохожу и мочусь в углу прихожей? И, добро, если бы в один угол отливал, а то ведь каждый раз — в другой? Как такое назвать?

— Резон содержится. Хочешь сказать, что «мемуарист», выложив подлинники, не может остановиться и насилует памятью сочинениями? «Повествует», чего не было?

— Именно.

— Да, пожалуй, причина убедительная, чтобы наши труды не называть «мемуарами». Но основной довод — моё пребывание в мире: «окончим мемуары — уходишь от меня, а что будет потом — тебе безразлично» Так?

— Так.

— Если «стучишь» не мемуары, а что-то иное — упомянутые условие договора теряет силу? Так?

— Так… Позволь «развязать руки» и тиснуть фантастический эпизод военного времени?

— Валяй!

— Идёт совещание военных чинов, и как всегда — во главе «хозяин». В военном деле «генералиссимус» был «ни уха, ни рыла», питался соображениями военных и выдавал за свои, но кто бы в адрес «вождя» такое не токмо сказать, но и подумать смел? Как-то на очередном совете «вождь» говорит привычное:

— А что думает товарищ Жюков? — «товарищ Жюков» держит паузу, и, не вставая, отвечает:

— А что думать «товарищу Жюкову? Жукову думать не положено, товарищ Жюков обязан без рассуждений выполнять указания. Ты «верховный, «полководец и стратег», местами и «военный гений» — вот и думай о «судьбах родины», а как утомишься от дум и мысли кончатся — Жукову доложишь, а Жюков войскам объявит… Негоже Жукову через голову лезть, не положено.

— Придумку «мемуарной фантастикой» назвать можно?