А что же прославленный Мосад? Где был Цвика Замир и его легендарные разведчики?

Замир всегда был против „концепции“ Зейры. Но его сомнения звучали глухо и неубедительно, и голос его был почти не слышен. А главное состояло в том, что в эти месяцы все силы Мосада, почти весь его наличный состав, были сосредоточены на операции „Возмездие“, утвержденной Голдой Меир вскоре после мюнхенской трагедии. Ее задачей была ликвидация виновников трагедии — главарей „Черного сентября“. На эту операцию были брошены сразу несколько мосадовских групп.

Одной из групп была группа Авнера. И первым ее „объектом“ был „представитель“ „Черного сентября“ в Риме Ваэль Цвайтер.

План выглядел следующим образом. Группа прибывает в Рим 8 октября. Во избежание подозрений она расселяется по разным гостиницам; сам Авнер будет находиться в Остии и руководить оттуда всей операцией, непосредственно подключаясь к ней лишь на последней фазе. Роберт устанавливает контакт с продавцами оружия и фальшивых документов на черном рынке и обеспечивает группу всем необходимым для ликвидации „объекта“ и последующего отхода — тремя „Береттами-22“ и пятью фиктивными паспортами. Стив организует наблюдение за „объектом“. Ганс занимается организацией транспорта: для операции необходимы, по меньшей мере, три машины. Карл репетирует прикрытие: выходит на место ликвидации сразу после отхода группы, уничтожает все оставшиеся, возможно, следы, наблюдает за действиями полиции и покидает сцену на последней машине.

Самым узким местом плана были люди: группы наблюдения и слежки, водители машин, „вспомогательный“ персонал — в общей сложности, по подсчетам Авнера, двадцать человек. В группе было всего пять, и все они были так или иначе задействованы в самой ликвидации. Зато у Авнера были деньги. А в том тайном мире, куда они вышли на свой „свободный поиск“ и где организованный террор тесно переплелся со столь же организованной преступностью, деньги решали все — или почти все. Потому что вдобавок к деньгам нужны были еще и „полезные связи“.

Такие связи у Авнера тоже были.

Рассчитывать на слепую удачу не приходится, и потому опытный разведчик предпочитает свою удачу целенаправленно и терпеливо выискивать и выращивать — так опытный журналист ищет и культивирует те знакомства, которые со временем могут стать источником сенсационной информации.

В детстве Авнер прожил несколько лет во Франкфурте — у отца были там мосадовские „дела“. Позже, сам став сотрудником Мосада и часто бывая в „командировках“ в Европе, Авнер решил, что полезно было бы возобновить некоторые франкфуртские знакомства — личные контакты „работе“ никак не повредят. Среди друзей его франкфуртского детства был некий Андреас — белобрысый, худенький мальчик из богатой немецкой семьи. Авнер разыскал его и договорился о встрече. Это оказалось нетрудно — Андреас с восторгом встретил „блудного друга“. Он изменился, и Авнер вряд ли узнал бы его, но помогла неожиданность: он опознал в нем одного из тех людей, которых ему показывали на фотографиях в Мосаде, во время изучения европейской террористической сети. „Его“ Андреас был теперь членом знаменитой группы Баадер-Майнхоф — не самым известным, конечно, но достаточно заметным, чтобы попасть в картотеку израильской разведки. Такой контакт, понятно, надлежало бережно сохранять и выращивать, и в последующие годы Авнер старался встречаться с Андреасом всякий раз, когда „дела фирмы“, как он туманно объяснял другу детства, приводили его во Франкфурт.

Теперь, в сентябре 1972 года, остановившись по пути в Рим в Женеве, Авнер в тот же день набрал знакомый уже наизусть номер. Голос его звучал озабоченно и отрывисто:

— Андреас? У меня непредвиденные осложнения…

— В чем дело?

— Не стоит распространяться по телефону…

— Хочешь повидаться?

— Это затруднительно.

— Тебе нужны деньги?

— Деньги как раз у меня есть. А вот надежный человек не помешал бы…

— Ты в Женеве? Хорошо. Вот тебе телефон, спроси Ленцлингера, скажи, что ты от меня. Ленцлингер поможет. Можешь ему довериться…

Ленцлингер оказался низеньким тихим человечком с мягкими повадками и опасным блеском в глазах. Он запросил по тысяче долларов за каждый револьвер и по три тысячи — за каждый фиктивный паспорт. Авнер обещал „подумать“.

Три дня спустя он появился во Франкфурте. Андреас встретил его с непривычной в их отношениях почтительностью, почти подобострастием.

— Ленцлингер говорит, что ты набираешь целую армию, — со смешком сказал он. — И не жалеешь денег… Я не спрашиваю, какие у тебя трудности, и готов тебе помочь, но, понимаешь, у меня у самого в последнее время возникли финансовые сложности, и если бы ты смог…

— Что за вопрос?! — воскликнул Авнер. — Ты мне, я тебе. Сколько тебе надо?

— Ну, скажем, сто тысяч, — осторожно назвал цифру Андреас и тут же заторопился. — Но если тебе это трудно, я могу обойтись пятьюдесятью…

— Сейчас я могу дать тебе только пятьдесят, — подумав, сказал Авнер. — Остальные получишь потом. Но мне нужен надежный человек в Риме. Вроде Ленцлингера. Который знает ходы и выходы. Есть у тебя такой?

— Есть, не беспокойся, — заверил Андреас. — Его зовут Тони. Я могу организовать тебе встречу с ним.

Авнер вынул из бумажника толстую пачку денег.

Тони был следующей ступенькой лестницы. В иерархии подпольного мира он явно стоял выше Андреаса — это Авнер понял сразу, едва увидел его. Тони был одет как джентльмен, двигался бесшумно, как хищник в джунглях, и говорил по-английски с сильным итальянским акцентом.

— Вас интересуют арабы? — переспросил он, рассматривая на просвет бокал с вином. Они ужинали в римском ресторане. — У меня есть кое-какие связи в здешней арабской общине. Кстати, там как раз началось какое-то шевеление — кажется, опять набирают людей к Арафату…