— За то, что ты думала, что я слишком мала для бала! Мужчины танцевали со мной весь вечер!

Я смотрю на Владимира за подтверждением. Он бросает Кате многозначительный взгляд.

— Наша маленькая Катя протанцевала ровно четыре танца, один из них со мной, и два со своими дядями. Но один очень милый офицер действительно пригласил её на танец, и она танцевала хорошо.

Катя поднимает свой упрямы подбородок, как будто её только что не опровергли. Покачав головой, я говорю:

— Они так быстро растут.

— Куда летит время? — соглашается Владимир, притворяясь старым и мудрым.

За это Катя нахмуривается на меня.

— Вы не такие уж большие, — говорит она и бежит от меня, в её руках кончик моего пояса. Он развязывается и падает на ковер. Она бросает его и несется вперед, смеясь.

— Ох, правда, — она всегда так раздражает? Маргарет из этого измерения едва ли может её выносить.

Но что-то в хихиканье Кати напоминает мне о том, как несколько лет назад я пробралась за спину Джози, пока она разговаривала по телефону и вытащила заколку из её волос. Ей десять минут пришлось бегать за мной по дому, пока она не поймала меня. Почему мне в девять лет это казалось веселым? Не имею представления. Но это было потрясающе. Я даже перепрыгивала через диван, и надрывала живот, когда Джози пыталась повторить мой маневр, зацепилась за спинку и свалилась на пол.

Я помню, как Джози кричала:

— Младшие сестры — самые надоедливые создания на земле!

Теперь я понимаю, что она была права.

Пол шагает вперед и наклоняется, чтобы взять мой пояс, когда он протягивает его мне, он смотрит мне в глаза как будто, как будто я не только обязанность для него. Как будто он знает меня. Он вспомнил? Во мне зарождается надежда, но через секунду я понимаю, что это всё еще Лейтенант Марков. Он говорит только:

— Миледи.

— Спасибо, Марков.

Мои слова звучат достаточно спокойно, но это так странно, смотреть на Пола и видеть его и не его одновременно.

Кого-то очень похожего на мужчину, которым, как я мечтала, мог бы быть Пол...

Владимир, кажется, не заметил ничего необычного между нами.

— Теперь, когда я вижу, что ты пришла в себя, я должен направиться в казармы, — говорит он, когда Пол снова отходит назад и я быстро завязываю пояс. — Хороших занятий.

— Увидимся за ужином, — ох, черт, что если они не ужинают вместе? Или я должна была сказать "обед"? Но не похоже, чтобы я ошиблась, потому что Владимир кивает. Я подставляю ему щеку для поцелуя и его усы щекочут мою кожу.

В конце коридора я обнаруживаю библиотеку, нет классную комнату.

— Ты дашь мне сегодня вставить хоть слово? — требует Катя, садясь за одну из широких парт, которые больше похоже на то, что можно увидеть антикварном магазине, чем на предмет школьного обихода. — Или ты снова будешь притворяться любимой зверушкой учителя? Он должен учить нас всех, не только тебя.

— Будем говорить по очереди, — отсутствующе обещаю я. По коридору приближаются шаги, легкие и тихие.

Потом в дверях появляется маленький мальчик, его лицо открыто, и он улыбается.

— Маргарет!

Энциклопедия подсказала нужное имя, а то, что она совершенно очарователен, помогает почувствовать то, что нужно.

— Пётр, — я вытягиваю руки к младшему брату, который кидается ко мне в объятия. Он даже больше похож на маму, чем я, стройный, почти хрупкий, слишком маленький для десятилетнего мальчика, но с милым выражением на лице, которое принадлежит только ему. Дает ли ему Царь любовь, в которой он нуждается? Я не вижу этого. То, как Пётр прижимается ко мне, болезненно напоминает мне о том, что его матери, моей матери, нашей матери, больше нет.

Даже Катя при виде его немного смягчается.

— Вы сегодня поразите меня своим французским, Пьер?

Он серьезно кивает.

— Я тренировался с Зефировым.

— Зефиров не говорит ни слова по-французски! — смеётся Катя, указывая на стража, стоящего за дверью рядом с Полом. Зефиров ничего не говорит, только продолжает смотреть вперед. — Посмотрим, как ты справишься, Питер.

Пьер, назвала она его, и потом Питер. В коридоре, Владимир назвал её Кати, а прошлым вечером он звал меня Маргарет, хотя энциклопедия утверждает, что в этом измерении мне дали русский вариант имени — Маргарита. Из уроков истории я знаю, что дворянство в девятнадцатом веке часто использовали другие формы их имен из языков, на которых они говорили, и эта аристократическая привычка, должно быть, выжила здесь.

Я бросаю взгляд через плечо на Пола. Здесь, без сомнения, он Павел, русская форма имени, но я не могу заставить себя называть его по-другому.

Классная комната не похожа на тусклые, формальные помещения, которые я видела по телевизору. Вместо пластиковых столов и плакатов здесь книжные полки от пола до потолка. Персидский ковер здесь немного больше вытерт, чем в большинстве комнат дворца, тёмно-зеленые бархатные портьеры немного поношены. Эта комната не для хвастовства богатством и властью. Она похожа на дом.