Опыт "неудачной войны 1807 года" не пропадет впустую, как нередко случалось раньше. Генерал Барклай-де-Толли, будущий главнокомандующий в Великой Отечественной 1812 года уже сделал для себя нужные выводы. В Тильзите он дважды встретится с императором Александром Первым. В ходе этих бесед Барклай изложит императору своё видение будущей успешной войны с Наполеоном, впервые упомянув о возможности широкого применения тактики 'выжженной земли' и действия малыми отрядами на растянутых коммуникациях противника. Генеральных сражений в стиле а ля Фридланд, по мнению умного военначальника, следовало категорически избегать, истощая врага и исподволь подрывая его силы.

Все - финал, бой закончен, российская императорская армия на этот раз одержала полную победу, пусть и "мелкую", но реальную, а не "бумажную".

Разгоряченные схваткой вчерашние простые российские мужики теперь отлавливают по кустам десятками пленных, тех самых знаменитых 'наполеоновских орлов', перед которыми совсем недавно трепетала вся континентальная Европа. Те, кто брал с ходу без боя сильные прусские и австрийские крепости вынуждены сдаваться на милость победителя, лишь считанные единицы из числа самых отчаянных французских солдат продолжают вести безнадежный и неравный бой в болоте и в лесной чаще.

В суматохе наиболее ловкие и наглые нижние чины попутно успели освободить 'хранцузиков' от разных мелких ценных предметов. И в самом деле, зачем 'мусью' к примеру, в плену карманные часы, там время считать не надобно - и вот уже изделие известной фирмы Брегетт обретает нового хозяина. Российскому воину знать 'который час', оказывается тоже не особенно нужно и вскоре изящная безделушка за бесценок перейдет в собственность местного еврея, содержателя придорожного питейного заведения, именуемого в народе кабаком.

Заслышав в одном месте за зарослями малины шум борьбы и крики, Александр сразу кидается туда, едва опознав знакомые голоса. Прижавшись спиной к могучему, толстому дубу от наседающих егерей отбивается саблей молодой офицер, не иначе один из адъютантов подстреленного примерно полчаса назад Сашкой вражеского генерала.

– Лександр Васильич! Стрели и энтого беса к чертям, почто ен Федьку нашенского порубил!
– кричат сослуживцы, пытаясь достать противника штыками, но пока тому удается изворачиваться и парировать казалось бы неотразимые удары.

Быстро оценив обстановку, унтер-офицер пришел к выводу, что француз в любом случае никуда не денется - он уже обречен, стоит сначала заняться Федором, тот вроде пострадал и окровавленное левое плечо ладонью зажимает. Пошла в ход военная медицина, самая простейшая и примитивная, из перевязочный средств в наличии только бинт и спирт, причем последний пострадавший больше употребил вовнутрь, чем в качестве наружного средства. Нет определенно, если судить по здоровой тяге к алкоголю, ротный запевала и лучший сашкин приятель жить будет, ранение не из разряда тяжелых, хоть и крови вылилось из него немало. Одну проблему решили быстро, теперь осталось разобраться с 'антихристовым слугой', сколько можно с ним возится, сигнал общего сбора уже давно играют.

– Хендс ап! Хенде хох!
– все равно, как по-французски будет 'руки вверх' Александр не знал, да и не мог знать в принципе - не рассматривали в ХХ и XXI веке в СССР Францию, как серьезного потенциального противника. Для лучшего воздействия слова были немедленно подкреплены действием, и черный немигающий 12мм 'зрачок' винтовки теперь смотрит точно в лоб 'ненашему благородию'. Аргумент, надо сказать, сильный, так уже не раз и не два доводилось с его помощью убеждать непонятливых и упорствующих из числа местных аборигенов во время неизбежных реквизиций провианта и фуража.

Странно, удивительно, необъяснимо - но моментально подействовало, юнец-офицерик почти без размышлений бросил свою длинную саблю и поднял руки к небу. Не то французу показалось, что не так позорно сдаваться 'цивилизованному' противнику, не то он всерьез опасался, что грязные 'оборванцы' в ошметках мундиров сожрут чего доброго его такого чистенького и холеного. Так, по слухам, черногорцы поступили с генералом Дельгоргом... Какие соображения двигали им понять очень трудно, французы народ весьма странный с тараканами в голове, впрочем тоже самое можно сказать и о соотечественниках нашего героя. Нижние чины сразу же уволокли пленного офицера прочь - "под знамя полка", подгоняя тычками и пинками - не то что бы злые сильно были на него, а для "скорости". Сашка собрался было идти следом за ними вместе с Федором к назначенному месту сбора, там уже надрывались изо всех сил попеременно горнист с барабанщиком, но задержался еще на минуту, чтобы наклонится и подобрать с травы трофейный клинок.

– Ловко ен вертел саблей, ровно наш Иван Федорыч, -заметил поморщившись от боли приятель Александра, и в самом деле ухитрился французик сдержать на время пятерых. Но чудес не бывает, продержался бы офицер еще несколько минут, пока кто-нибудь из егерей не догадался зарядить ружье и тогда - финита ля комедия.

Действительно, этот парнишка кое-что умел по части "верчения саблей", хотя до хорошего фехтовальщика, каковым слыл штабс-капитан, никак не дотягивал. Пожалуй не зря Сашка прихватил с собой трофейный клинок, отдаст потом Денисову, пусть заценит находку - может вещь стоящая и пригодится еще. Обычно массовые заводские сабли, шпаги и палаши у французов дрянь, равно как и большинство дешевых российских фабрикуемых в Туле и Сестрорецке. Как только там начали там фабрично-мануфактурное производство оружия, так о качестве можно смело забыть. Петра Первого ведь не зря упрекают в разрушении русской национальной оружейной школы - все сгубил вал... для вооружения армии требовалось огромное количество ружей. Мастеров превратили в рабочих, заставили заняться поточным производством грубых гартмановских фузей, к веку 19-му ситуация в лучшую сторону изменилась не сильно.