Его же товарища стихия как будто бы миновала. Во всяком случае не раздирал он в кровь занемевшие от холодной сырости пальцы, расправляя и поднимая перебитые градом всходы. Он, вообще не видел этого самого града: был пьян в тот нещадный июньский день. А вскоре звено конечной продукции, руководимое им, и вовсе распалось. Впрочем, как и другие, в других хозяйствах, возглавляемые лидерами подобного рода. На бумагах-то и в парадно-бюрократических отчетах они значились. (Послушать некоторых местных руководителей, так у них с внедрением прогрессивных форм организации труда – полный порядок. Хотя, как явствует из материалов Ростовского совещания, где шла речь о развитии бригадного подряда в стране, ивановцы в этом плане отстали как никто).

Стремление выдать желаемое за действительное – всегда недуг, загоняемый во внутрь, а стало быть, особенно опасный. Не старая ли практика добиваться «любой ценой» выработки, когда она исчисляется количеством вспаханных или убранных гектаров, а не объемов высококачественной и дешевой конечной продукции привела к тому, что этой весной большинство здешних хозяйств осталось без семян картофеля и сейчас ждут для посадки клубни из Белоруссии. Знакомый нам Василий Семенович Исаков по сему поводу только чертыхается и плюется: «Это ж надо, Ивановский картофельный край без картошки остался. Давно ли было: бери на базаре мешок за трояк, а теперь и за двадцать пять не всегда возьмешь». Сам же Василий Семенович, несмотря на гнилую «летощнюю» погоду, картофель на землях звена вырастил, и совхоз «Тейковский» обойдется ныне своими, то бишь Исаковскими семенами.

Вот эта-то ситуация и заставила крепко призадуматься: (нет, не о вреде подтасовок и формализма – это очевидно), – о причинах столь частых распадов безнарядных звеньев. Вроде все понимают важность создания их – и руководители, и истинные труженики: рубль, соскочивший с «намотанных» гектаров, интересен только лодырю и временщику, а не хозяину земли.

О хозрасчетных коллективах, об их организации и отладке внутренних взаимоотношений написано и сказано так много, что говорить что-либо еще даже как-то и нескромно. В Ивановском районе и совхозе имени 50-летия СССР, куда я приехал, чтобы посмотреть опыт работы на коллективном подряде животноводов комплекса второго отделения, директор хозяйства В. И. Ермолаев, слушая мой дотошный разговор на эту тему с главным зоотехником Н. М. Васильевой и бригадиром З. М. Борзовой, не вытерпел, вскинулся:

– Сколько, наверное, диссертаций уже написали о безнарядке этой! А ведь суть-то в двух словах определить можно. Безнарядные звенья – это звенья совестливой работы.

Ай, да Василий Иванович! Как много сказал ты единственной фразой, направив и мысли и думы мои, что называется, в нужное русло. Совесть, рабочая совесть – главное в каком-то ни было деле, и тем более в общем.

…B. C. Исакова я застал дома. Перенесший недавно операцию, находясь после больнице на бюллетене «в состоянье вынужденного безделья», звеньевой бродил вокруг избы, поглядывал: что бы он в силах сейчас подделать, подправить. Но все стояло незыблемо, прочно. «Потому как на фундаменте добром находится, – похвалился потом Семеныч, – своими руками сделано. – И, развивая мысль, вдруг заявил: – Взять вот столб огородный. Знаешь, как надо вкопать его, чтобы он не шатался? Поглубже в ямку зарыть – это одно, подпорки поставить – не главное. Надо в основании землю утрамбовать. Так, понимаешь ли, и в звене – основу крепкую следует сначала создать. Разбудить у людей совесть. А уж подпорки разные – это попозже. Они помогают, не спорю. Но все-таки в первую очередь нужен хороший крестьянин, болеющий сердцем за землю. А где взять такого изволишь? Воспитывать надо. Вот тут-то, наверное, и должен к человеку прийти первым не бухгалтер, – специалист, а духовный наставник – партийный работник, значит. Да такой, чтобы после я сам к нему потянулся. Не картошку сажать учиться, а жить».

На большом трудовом веку пережил в родном совхозе Василий Семенович не один десяток руководителей. И не мудрено: в свои пятьдесят годов имеет он сорок лет трудового стажа, а если, как говорят в хозяйстве, перевести рабочие дни, что Семеныч в поле провел, в восьмичасовые, то его, этого стажа, наберется и все шестьдесят. Помнит хлебороб: приходили на землю разные «хозяева». И такие, что не могли отличить дуги от оглобли, заставляющие сеять тут – в срединном Нечерноземье, аж сахарную свеклу, «Как-то назначили нам некого Зубкова, так он так рассуждал, зачем с картошкой возиться: цена низкая и семян одних на гектар три тонны надо. То ли дело сладкий корень. Его семенами целое поле мешком засеешь… Однако не эти типы оставили след, а крестьяне».

Коренной житель здешних мест, впитавший с соками отчей земли боли ее и заботы, Исаков не признает другой характеристики для земледельца как это слово – крестьянин. В его понимании в нем сосредоточено все: и профессиональное умение, и житейская мудрость, и вечное чувство долга перед землей-кормилицей. Из всех руководителей хозяйства он выделяет директора Гусева. С него началась безнарядка в совхозе: «Правдой брал этот человек. О том, что даст нам переход на хозрасчет лично, не особенно распространялся. Напротив, предупреждал, что по первости может и не быть выигрыша. Земля-то от долгого потребительского отношения к ней подзахирела порядком. Но коль уж, говорил, мы – крестьяне по натуре, так и должны о ней, а не о себе главным образом заботиться».

И впрямь, отдачу звено Исакова получило лишь год на четвертой, когда земля, переданная ему, стала поистине пухом. Трудностей было не мало. Шла «притирка» друг к другу членов звена, работали до седьмого пота, а получали, в смысле денег, почти, как и «вольные механизаторы». Да и жизнь есть жизнь. Не всегда звено занималось только своей землей. Нужда нередко заставляла руководителей хозяйства использовать его и на других объектах и работах. Но коллектив не распался. Этот факт говорит о многом. И в частности, думается, о приоритете нравственного фактора перед экономическим. Понятно, грань между ними провести не просто и, нет слов, современная экономика колхозов и совхозов направляет помыслы работающих непосредственно в поле, на ферму. Но, настраивая действия труженика на наиболее высокую эффективность, наиболее выгодный режим, важно побуждать его соразмерять то, что он делает, с тем, что выгодно для всех и для себя. Иначе тот же экономический стимул сыграет недобрую роль, хозрасчетная строгость рубля утратит силу свою и значение, превратив этот самый рубль в слепого хозяина и в «яблоко раздора» в коллективе. И тогда обнаружится, что нерв современного производства действительно кроется во взаимоотношениях людей и что, переводя то или иное звено на бригадный подряд, перво-наперво следует позаботиться там о формировании морального климата, выявлении деловых и духовных качеств каждого человека, его индивидуальных особенностей, психологической готовности быть, что называется, в одной упряжке со многими.

Не случайно же сутью нынешней перестройки стала перестройка сознания. Тщательная отладка его на коммунистический лад – ключ, которым открывается ворота успеха. Партийное воспитание признано помочь земледельцу выработать, отшлифовать такие черты характера, которые бы дали ему возможность работать инициативно, целеустремленно. Там, где имеешь дело с природой, нередко нужны стремительные действия – мужественные, изобретательные. Стало быть, при внезапном обороте дела, как в тот «градобойный год», есть только одна точка, опираясь на которую можно устоять, коммунистическая сознательность. И будь бы она воспитана у каждого труженика, не пришлось бы выслушивать горьких сетований, подобных тем, какие довелось мне услышать от заведующей сельхозотделом Тейкоского горкома партии Г. М. Кащеевой: