— Ты хочешь сказать, эта тварь сделала несколько крестражей?! — Сириус чуть приподнялся на стуле и сейчас очень напоминал свою анимагическую форму, готовую к прыжку.

Получив в ответ снисходительный кивок мистера Декстера, Блэк разразился потоком проклятий. Сквозь паутину незнакомых выражений Гарри все же уловил суть возмущения крестного. Судя по всему, ни один из предков Сириуса Блэка, которые были кем угодно, но только не ангелами, не дошел до такой низости, чтобы сделать этот самый крестраж. А уж о том, чтобы сделать несколько и говорить не приходилось. Так что, по мнению мистера Блэка, Том Риддл оказался еще большим уродом, чем он мог предполагать. К тому времени, когда Сириус слегка выдохся, министр Фадж наконец-то пришел в себя.

— Почему я узнаю об этом только сейчас?! — голос министра звенел металлом. — Вы здесь, у себя в отделе, вообще с ума посходили! Такие вещи надо сообщать немедленно, а не когда вам в голову взбредет!

— Не волнуйтесь так, мы и сами только недавно разобрались с этим, и все равно пока что остались определенные сомнения, — снисходительность в голосе невыразимца заставила министра скрежетать зубами. — Но думаю, сегодняшнее обследование мистера Поттера поможет нам расставить все точки над «i».

— А, собственно, о чем вы все здесь говорите? — Гарри решил, наконец, узнать, что из себя представляет этот таинственный крестраж, и какому обследованию его хотят подвергнуть.

Мистер Декстер уже приготовился разразиться очередной пафосной речью, но Сириус решил сам просветить крестника.

— Крестраж — это полное дерьмо! Если волшебник слишком сильно боится умереть, он может разорвать свою душу и вложить ее кусок в артефакт. Тогда его смерть не будет окончательной. Вот только лучше уж самому себе Редукто в голову пустить, — Блэк, казалось, не произносил, а выплевывал слова. — Лишиться посмертия, это самое страшное, что можно сделать, так ведь еще и жизнь с покалеченной душой иначе как извращением не назовешь. Подобных мразей надо сразу душить. А о нескольких крестражах я даже и не слышал.

— И не только вы, — воспользовавшись паузой в речи Блэка, Декстер поспешил перехватить инициативу. — Пусть и вульгарно, но вы вполне верно описали суть этого явления. Когда я понял, что эта книга была крестражем, я провел исследования остаточного магического фона и нашел некоторые странности. Проведя несложные вычисления, — он махнул рукой в сторону нескольких пухлых тетрадей, — я понял, что единственное правдоподобное объяснение подобного фона, это наличие других крестражей, связанных с этим же человеком.

— Сколько?! — прервал его министр.

Гарри прекрасно понял мистера Фаджа. Иметь бесконечную угрозу обществу в лице злобного бессмертного волшебника — это явно не то, о чем может мечтать глава государства. И сейчас министра интересовал главный вопрос — сколько таких артефактов имеется у Риддла в наличии.

— Максимум семь, — Декстер поморщился от столь утилитарного вопроса, но, видимо, решил не злить министра без нужды. — Причем, это в самом худшем случае. Впрочем, вы вполне могли бы понять это из моих расчетов! — он не удержался от колкости.

— А точнее! — министр явно почувствовал некоторое облегчение, осознав, что число подобных артефактов, конечно, и не велико, а значит, еще не все потеряно. В конце концов, найти и уничтожить семь, а вернее, уже шесть, предметов — задача вполне решаемая. Ну, хотя бы в теории.

— А точнее, мы скажем после обследования мистера Поттера, — нравоучительно заявил невыразимец. — По состоянию последнего созданного крестража вполне можно оценить их общее число.

— И причем здесь Гарри? — нехорошим тоном поинтересовался Сириус, посматривая на челюсть мистера Декстера.

Невыразимец еще не успел открыть рот, а Поттер уже понял, что он сейчас услышит. Значит, вот чем объяснялась его связь с тварью, засевшей на первом курсе в голове профессора Квирелла. Вот почему тогда болел его шрам! Кусок души Риддла, сидящий у него в голове, чуял своего хозяина.

* * *

Министр магии Корнелиус Фадж, сидя в своем кабинете, приканчивал третий стакан огневиски, пытаясь прийти в себя после всех волнений сегодняшнего дня. Когда две недели назад Ричард Декстер попросил его организовать встречу с Гарри Поттером в Отделе Тайн, министр сразу почувствовал, что дело здесь нечисто, но он даже представить себе не мог, что новости от старого знакомого будут столь неприятны.

Фадж познакомился с Декстером много лет назад, когда еще только начинал свою политическую карьеру. Невыразимец уже тогда слыл одним из крупнейших специалистов в области исследования темной магии. И, в отличие от величайшего волшебника всех времен и народов Альбуса Дамблдора, Декстер обладал двумя несомненными достоинствами — узнав что-то новое, он не мог не поделиться этим с окружающими, и самое главное, Ричард абсолютно не желал лезть в политику. К сожалению, кроме этих несомненных достоинств, ученый обладал и массой недостатков. Причем, чудовищная самовлюбленность и полное отсутствие такта были еще наименьшими из них. Но Корнелиус не зря уже в молодые годы слыл прирожденным политиком. Он сумел притерпеться к склочному характеру Декстера и в итоге почти всегда оказывался первым, с кем Ричард спешил поделиться своими открытиями. А эти открытия зачастую были впечатляющими. Вот и сегодня информация, полученная от невыразимца, позволила министру понять многие планы и намеренья его давнего противника — Дамблдора.