Валерьян вспомнил свое обещание «врать», если встретит мать Евсея, и на вопросы Сусанны о сыне отвечал уклончиво.

Старуха вздохнула.

— Видно, уж не доживу, когда ему можно будет вернуться.

— Доживете, — улыбалась Наташа. — Придет революция — и вернется.

Сусанна Семеновна замахала руками.

— И не говорите!

— Что вы тут делаете? Чем занимаетесь? — переменил разговор Валерьян.

— Повивальная бабка я, и по массажу в больнице работаю, а дочка моя на медицинских курсах.

— Сколько лет вашей дочке?

— Да уж двадцать. Года через два кончит курс, а теперь у нее летние каникулы, уроков ищет…

Вошла сиделка — сухая девица с колючим выражением лица, удивленно смерила взглядом умолкнувшую Сусанну и сказала холодным тоном:

— Без разрешения Настасьи Васильевны вход посторонним сюда строго воспрещается. Потрудитесь удалиться!

Сусанна Семеновна поднялась в замешательстве. Наташа побледнела.

— Это совсем вас не касается, резко сказала она сиделке. Голос ее задрожал.

— Нет, касается. Я обязана доложить Настасье Васильевне. Вам от нее нагорит.

— Настасья Васильевна — моя мать, а вы могли бы повежливее разговаривать.

Сиделка презрительно усмехнулась.

— Знаю, что мать. Но если тут будут шляться без разрешения всякие… личности…

Расширенные глаза Наташи засверкали гневом.

— Идите, позовите Настасью Васильевну.

— Вы не можете мне приказывать, — возвысила голос сиделка. — Не вы мне деньги платите, да у вас и нет их. Командуете, а сами нищие!

— Уходите! — твердо сказала Наташа.

— Мы тех уважаем, кто нам деньги платит. У вас нет ни гроша, так и молчите. Нам известно.

Вмешался Валерьян.

— Надеюсь, вы понимаете, что после такого разговора не можете больше ухаживать за больней, — изо всех сил сдерживая себя, спокойно сказал он сиделке. — Сегодня же вас освободят от ваших занятий.

— А это — еще как решит Настасья Васильевна, — отрезала сиделка, выходя из комнаты.

Наташа выразительно взглянула на мужа. Губы ее дрожали.

— Сиделка не свои слова говорит, — в волнении бегая по комнате, крикнул Валерьян: — ее научили, и я знаю — кто!

— Не лучше ли уйти мне? растерянно спросила Сусанна Семеновна.

Валерьян и Наташа в один голос стали упрашивать, чтобы она ни за что не уходила.

Вошел профессор.

При его появлении все замолчали. Валерьян представил ему мать доцента зоологии Евсея Тимофеева.

Профессор горячо пожал ее руку.

— Знаю вашего сына. Вместе кончали университет. Светлая голова, большой души человек. Больно, что таким людям приходится эмигрировать.

Он сел к изголовью Наташи и, привычно взяв ее руку, спросил:

— Как самочувствие?

Сосчитав пульс, он нахмурился.

— Гм! ничего не понимаю. Что случилось? Вы опять волновались?

Все молчали.

— Вам необходимо полное спокойствие. Надеюсь — не лечебница служит причиной того, что за последнее время замечается ухудшение пульса. Необходимо полное спокойствие, никаких волнений, иначе может быть рецидив. Полный покой! — повторил он, вставая. — Только тщательный уход и отсутствие волнений могут привести вас к выздоровлению.

— Имейте в виду, — строго обратился профессор к Валерьяну, — что у вашей жены есть еще другая, более серьезная болезнь. Предстоит операция. Советую на лето устроить больную где-нибудь в деревне, в имении, на чистом воздухе, в хорошей обстановке, при умелом и усиленном питании под наблюдением врача. Главное же — покой, во-первых, во-вторых и в-третьих.

Он прописал рецепт и ушел. Валерьян усмехнулся, хотел было пойти за ним следом и открыть ему причину волнений пациентки, но в дверях появилась Настасья Васильевна.

— Что у вас тут еще с сиделкой? — насмешливо спросила она, обращаясь к дочери и как бы не замечая остальных.

— Я отказываюсь от нее, мамаша: она приходит ко мне лишь затем, чтобы говорить дерзости.

— Сейчас был доктор, — волнуясь, говорил Валерьян, — требовал душевного спокойствия, а его нет.

Старуха пропустила слова зятя мимо ушей и, усмехаясь, снова обратилась к дочери:

— Ну, матушка, не капризничай. Слава богу, поправилась, так и начинаешь мудрить. Сиделки обе услужливые, старательные, сама вижу, а ты их выводишь из терпения капризами. Надо же и честь знать.