Было уже совсем темно, когда раздался негромкий стук в дверь. Астрид без огня сидела на кухне, собственно, она и не знала, есть электричество или нет. Рука не поднималась к выключателю. Она кое-как уложила вещи на место и подмела пол, сейчас она опять сидела возле кухонного стола, уставившись в маячивший в отдалении за окном темный излом ельника, и напряженно думала, с чего начать завтрашний день. Как узнать хоть что-то о Тоомасе? Ждать вестей от Уритамма было нестерпимо, если самой ничего не предпринимать; она должна была как-то ускорить события.

Стук заставил Астрид мгновенно очнуться от своих мыслей. Наконец-то! Она все время знала, что Тоомас вот-вот придет!

Астрид вскочила, кинулась к двери. От резкого движения стул перевернулся, но этот неожиданный грохот в тихом доме ничуть не испугал Астрид. Если Тоомас вернулся, то больше нет нужды таиться, можно опять ходить не на цыпочках и громко разговаривать.

За дверью стоял незнакомый мужчина. Но это было невозможно! Астрид испуганно отшатнулась. На мгновение ей показалось, что это один из тех бородатых лесовиков. Пришел по каким-то таинственным приметам по ее следу и хочет теперь овладеть ею. Однако едва различимый в неосвещенном коридоре человек, опережая страх Астрид, произнес знакомым голосом:

— Не пугайся, Астрид, это я, Рууди Орг.

Теперь Астрид узнала Рууди. Она без промедления, подавляя разочарование, отступила от порога и впустила Рууди в комнату. Едва закрыв за пришельцем на задвижку дверь с поломанным замком, она тут же излила свое единственное неизмеримое горе:

— Знаешь, Рууди, Тоомаса арестовали!

— Знаю, — коротко ответил он.

— Ты где слышал?

— Может, пройдем, — тихо попросил Рууди. — Не то соседи вдруг услышат, что у тебя в доме мужской голос, — лучше, если они не узнают о том, что я нахожусь здесь. Сейчас не угадаешь, кто чего стоит.

Они прошли на кухню.

— Скажи, откуда тебе известно о Тоомасе! — попросила Астрид. — Может, ты больше меня знаешь? Где он, что они от него хотят, когда домой отпустят?

— Видишь ли, затем я и пришел к тебе, — медленно проговорил Рууди, словно бы внушая ей манерой своего разговора спокойствие. — Мы с Тоомасом сидели в одной камере.

— Я сегодня была в городе, в штабе Омакайтсе, но они ничего мне не сказали! Уритамм обещал передать, если что-нибудь выяснится, сказал, что, по его мнению, произошла ошибка. Это ведь должна быть ошибка — Тоомас никогда ничем таким не занимался, тем более политикой, правда? Уритамм думает, что, возможно, у него просто хотят узнать что-нибудь о директоре скотобойни…

— Астрид, — сказал еще тише Рудольф Орг, — погоди, Астрид. Может, Уритамм в тот момент и впрямь ничего не знал о Тоомасе, возможно, он там не самое высокое начальство, тем более не сам бог, но если бы он даже знал, ты что думаешь, так бы он тебе и рассказал?

— Но ведь он обещал! Они же были одноклассниками! — беспомощно воскликнула Астрид.

— Тут брат брата не признает, — с горечью бросил Рудольф.

— Ты сказал, что вы сидели в одной камере? Тебя освободили, да? Тоомаса тоже освободили? Почему он не пришел домой? Побоялся? Напрасно, они больше не придут, они тут уже все обшарили. Трубу унесли! И еще кое-что, но это ничего, это пустяки.

Астрид говорила торопливо, перескакивая с одного на другое, словно подсознательно уловила в приходе Рууди что-то недоброе, что-то очень страшное и пыталась нагромождением слов отогнать это от себя. Только не молчать, чтобы это страшное не смогло всплыть, только не молчать!

Рудольф дал ей возможность выговориться. Еще одна минута отсрочки, еще несколько секунд — все!

— Астрид, — начал он снова, когда она вконец отчаялась, — постарайся быть спокойной и выслушай, что я тебе скажу.

Астрид смолкла.

— Вчера ночью всех мужчин из нашей камеры увезли на расстрел. К противотанковому рву. Нас с Тоомасом тоже. Я спасся невероятным образом, до сих пор сам не могу в это поверить. Мы еще раньше договорились, что тот, кто первым вырвется, пойдет и расскажет домашним, как обстоят дела.

— А что… Тоомаса расстреляли, да? — простодушно спросила Астрид, не сознавая еще смысла своих слов.

— Этого я не видел. Но он остался там. Потом я слышал выстрелы, когда сам уже был далеко. И какая- то суматоха там произошла, может быть, кто-нибудь еще спасся, чего не знаю, того не знаю. Но, в общем, надо быть готовым ко всему.

Астрид всхлипнула.

— Но ведь ты же спасся! — пролепетала она затем, и в ее словах слышался как неосознанный укор, так и шедшее из глубины души желание верить в невозможное, и Рудольф не осмелился разрушить ее иллюзии.

— Да, я спасся, — только и сказал он.

— Боже мой! — вскрикнула вдруг Астрид, в сознание которой начал постепенно прокладывать себе дорогу весь ужас случившегося. — За что?

— Да уж браточки родимые грехи найдут, — махнул рукой Рудольф. — Тоомас сказал только, что его обвиняют в том, будто он якшался с красными. Будто прислуживал им на задних лапках. Свои же сослуживцы обвинили.