К концу вечера, когда мои попытки заканчивались ничем, и я злой и уставший шел спать, мне хотелось только забыться в уютной неге пуховой подушки. И хоть Алина недвусмысленно предлагала провести ночь с большей пользой, всячески подогревая мой интерес наготой и позами, мне секса уже не хотелось. А когда желание просыпалось, перед глазами снова появлялся образ убивающей себя юной девушки, чье красиво тело я знал лучше, чем свое. Впрочем, это было еще не самое страшное.

Однажды в ее прекрасную головку пришла мысль, что убить ее в рассказе недостаточно. Алина считала, что раз она существует, как реальный человек, с реальным телом, то и умереть она должна не на бумаге. Но дальше - больше, поэкспериментировав с разными способами ухода из жизни, она решила, что раз ей суждено умереть по чужому умыслу, то реализация тоже должна быть со стороны. Признаться, логика в этом была, но, где найти человека способного на такой шаг добровольно? Алина генерировала возможности, повергающие меня в ужас. То она собиралась гулять по "плохим" районам, в темное время суток, то броситься под машину, и даже захватить заложников, или ограбить банк. Иногда она комбинировала варианты, но не находила приемлемых. Ведь надеяться на порядочность потенциальных убийц не приходилось. А как всякая взрослая девушка Алина понимала, что бывает что-то и пострашнее смерти. А варианты, где она подставляет людей, заставляя убить себя, она отвергала, как непорядочные. Такая вот она была принципиальная. И, конечно, отдуваться снова пришлось мне.

Это был самый незабываемый день в моей жизни. Причем забыть мне его хочется прямо с начала уговоров, и до того момента, когда моя неудавшаяся жертва, вытирает нож от собственной крови, чтобы не капала на бежевый коврик в ванной, и успокаивает меня, бьющегося в истерике на холодном кафеле. Я не знаю, как кто-то может убить человека. Ну, то есть, я понимаю, когда в пылу борьбы, или несчастный случай, или на войне, например. Но чтобы вот так, хладнокровно, взять и убить человека, неважно по какой причине. Это не укладывалось в голове. Я про себя тогда много узнал. И про человечество тоже. Хладнокровное убийство не природный дар, это аномалия, паразитирующая на душе тупого примитивного зверя.

Если бы я знал, какие испытания на меня свалятся в тот обычный субботний день нашей встречи, я закрыл бы ноутбук, извинился и ушел. Я часто вспоминаю тот день и думаю про альтернативный исход встречи. Но "что бы было, если" - лейтмотив неудачников.

Я себя не считал успешным. Закончив универ, я устроился по специальности на фирму, занимающуюся юридическим сопровождением бизнеса. Снял квартиру, продолжил свое студенческое хобби - сочинять. Все. Больше про себя сказать нечего. Я мечтал купить квартиру в ипотеку, выплачивал кредит за бюджетную иномарку, и облизывался на макбук. Девушки не задерживались надолго, видимо, считая меня скучным и не перспективным. К тридцати годам, я имел средний заработок, средние накопления, средние перманентные отношения, средних друзей, среднюю жизнь. Зато понятную и спокойную. Пять дней в неделю я ломал глаза перед монитором в офисе, заглядывая в глаза клиентам и начальству, в воскресенье навещал родителей и автомойку, и только в субботу писал. Вернее писал я почти каждый день, но по чуть-чуть, идеи, стихи, наброски. И только в субботу, я уходил из дома, подальше от интернета, роликов на ютуб, сериалов и бутербродов с колбасой и сыром, брал свой дешевенький ноутбук, забивался в угол местного ресторана быстрого питания и писал. Это было мое любимое время. Я чувствовал себя иначе, выглядел иначе, жили иначе. По субботам я был другим человеком, с мечтой, с перспективой, с большим уважением к самому себе. Меня по субботам так переполняла энергия, что я сам себе казался супергероем. Возможно, именно поэтому большинство знакомств у меня происходило в этот день. Иногда девушки сами подходили знакомиться, любопытствуя моей загадочностью, но чаще я подходил сам, наполнившись самоуважением и храбростью другого я.

В ту субботу девушка подошла сама. Почему-то я сразу понял, что этот раз будет не таким, как другие. Она не стала делать длинные заходы и сразу спросила:

– Вы писатель?

А мой внутренний человек-паук недрогнувшим голосом согласился с этим утверждением. Хоть в конце вечера и пришлось мне признаться, что писатель я весьма условно. Ведь трудно называться писателем, не опубликовав ни одного, даже самого небольшого рассказа. Ну, интернеты не в счет. Однако же, Алину это не смутило, а я был - не я, я был субботний, и тоже не настаивал на этой условности. Тем же вечером она напросилась ко мне домой. И в любой другой раз, я бы напрягся, но она называла меня писателем, а выглядела так, словно только со съемок для журнала "максим". Не то чтобы, раздетая или в образе, просто очень крутая и сексуальная. И пахло от нее невероятно вкусно - абрикосом. Впрочем, теперь мне этот запах не кажется таким уж приятным. Он всюду следует за ней, сопровождая не только приятные, но и жуткие моменты наших отношений. Но тогда я сходил от него с ума. И наша близость - это было прекрасно. Она доверяла мне, словно мы давно знакомы, не торопила и не отставала, и не останавливала, когда я, одурманенный ее теплом, запахом, ощущением гладкой кожи под своими ладонями, становился слишком смелым. А утром она меня огорошила.

– Ты не поверишь, - сказала она.

– Поверю, - я как дурак улыбался.

– Ты подумаешь, что я сумасшедшая.

– Все сумасшедшие. Я тоже сумасшедший, ведь мне кажется, что я в тебя безнадежно влюбился.

Если бы я знал тогда, как она мучается. И она рассказала. О, в это было совсем не просто поверить. И я не верил. А она говорила и убеждала, начала рыдать, и я тогда, конечно, испугался. Ведь я полюбил сумасшедшую.

И я готов был ей поверить, готов. Но как в такое поверить? В отчаянии, она схватила кухонный нож, которым я только что отрезал куски от батона, и полоснула по запястью. И ничего не произошло. Вернее произошло, кровь брызнула, на ноже остались капли, а вот порез сразу затянулся. И вот тогда я поверил.

Ее история была такой же сумасшедшей, как и она сама. Может, начала она неправильно? Но разобраться в том, что она говорит, смог я не с первого раза.

Однажды она появилась на свет, не как все люди, а сразу возле входной двери. Дрожащими пальцами она достала из сумочки ключи и, не сразу попав в замок, открыла дверь. Дальше, не раздеваясь, она пошла на кухню, достала из холодильника початую бутылку мартини, и стала заливать свое горе. Она уже тогда понимала, что жизнь кончилась, и теперь, когда из ее сердца вырван огромный кусок, часть жизни, свет и смысли существования, ей незачем жить. Она достала из аптечки таблетки и все проглотила, по одной запивая алкоголем. Съев последнюю, оставленную "про запас" шоколадку, она пошла в спальню, где планировала закончить свой земной путь, не раздеваясь, и на свежем, пахнущем кондиционером, белье. Но вдруг она заметила, что дома находится не одна. В другой комнате, за каким-то древним компьютером сидел пожилой мужик и чего-то печатал. В ту же секунду с нее слетел подступивший сон, и она принялась кричать и возмущаться таким вторжением. Мужик тоже повел себя странно, он хватался за сердце и что-то нечленораздельное блеял. Наконец, успокоившись, они смогли поговорить.

Мужик был писатель, который кропал душещипательную историю о несчастной любви, с печальным концом. Как в последствии выяснилось, Алина была его главным персонажем. Дальше Алина пытается рассуждать на мистические темы, вспоминая Галатею и материализацию чувственных идей. Но это у нее плохо получается. Однако же, остается факт: каким-то чудом, ее образ из повествования незнакомого писателя, материализовался в мире реальном. Тот писатель (полагаю, такой же дилетант, как и я) устроил ряд проверок этому "чуду", дописывая и меняя образ Алины, из - за чего, ее волосы приобрели странный сероватый оттенок, рост увеличился, а вот нужные пропорции остались нетронутыми, о чем она, как мне кажется, сожалела. Писатель был настолько поражен случившимся, что сразу перестал писать свою историю, в которой собирался погубить самоубийством несчастную девушку. Проблема была лишь в том, что эта самая девушка уже нажралась таблеток, и, следуя логике рассказа, очень хотела спать. Но автор уже понял, что девушка настоящая, и убивать такую, ему совсем расхотелось, в чем я его прекрасно понимаю. Поэтому, закончив нелогично свой рассказ, чем -то вроде: "но она так и не уснула", он вышел из квартиры и больше не вернулся. Алина же, не в состоянии больше заснуть, осталась ждать писателя в квартире. Но тот не появился, ни в тот же вечер, ни на следующий день. Когда прошла неделя, отечественная Галатея поняла, что надо брать судьбу в свои руки и решила закончить рассказ самостоятельно, благо компьютер остался на прежнем месте, даже не выключенным. Но из этого эксперимента ничего не вышло, и Алина окончательно затосковала. Все ее нутро требовало смерти, ведь изначально ее образ, ход мыслей, ипостась были направлены на фатальный конец. К тому же, добавлялись неприятные ощущение от постоянного бодрствования, ведь Алина так и не смогла уснуть. И вот уже неделю мучалась непривычно длинным периодом бдения. В отчаянии она впервые попробовала убить себя по-настоящему. И, понятно, у нее не получилось. И тогда, растерянная и усталая, она вышла на улицу, в поисках выхода из этой непростой ситуации.

Алина рассуждала просто, если ее появление связанно с писателем, то и смерть должна быть связанна с ним. Однако найти, неизвестно куда запропастившегося автора она не могла, просто не представляя, как это сделать и с чего начать. Поэтому стала просто обходить места максимальной концентрации человеческих душ, в надежде встретить нужного человека. В одном из ресторанов быстрого питания она увидела молодого человека, с печатью глубокомысленного пафоса на лице, и в этом похожего на создавшего ее автора. Эта была единственная зацепка, и буквально соломинка, в море безразличных выражений и окружающей пустоты. Собравшись с духом, она решила подойти к этому молодому человеку. А дальше уже действовала по своему женскому наитию. Она понимала, что молодого человека надо заинтересовать, и начала заигрывать. Ну, а дальше уже начинается моя история, ведь тем молодым человеком был, конечно, я.