Я в очередной раз мучил себя и свою музу описанием смерти Алины. Я уже знал, просто чувствовал, что у меня ничего не получится. Однако, мне очень хотелось ей помочь, даже не из-за нее, а просто потому что это безумие надо было заканчивать.

– Знаешь, - сказал я, - это бессмысленно.

– Почему?
– спросила она.

– Мы это делаем каждый вечер и ничего не получается. Нужен другой подход.

– Я еще тонуть не пробовала!
– обрадовано воскликнула Алина.
– Давай я наберу ванну, а ты меня поддержишь.

– Щас!
– не согласился я.

– Ну, почему?

– Во-первых, - стараясь не кричать, стал объяснять я, - это очень неприятно. Легкие словно обжигает огнем, голову разрывает от боли и так далее. А во-вторых, я больше никогда, слышишь, никогда не буду этого делать. Даже если от этого будет зависеть моя собственная жизнь, я лучше пожертвую собой, чем сделаю это снова.

– Но что тогда?

– Не знаю, - я погрузился в долгое молчание, даже закрыл ноутбук, чтобы удобнее было молчать.
– Вот что, - придумал, наконец, я. - Мы найдем твоего создателя, и пусть он заканчивает то, что начал.

– Ты думаешь, мы сможем его найти?

– Без вариантов, - твердо сказал я.
– Люди не персонажи, просто так не пропадают по собственной воле. Если даже они решают это сделать, то, пропав в одном месте, обязательно появляются в другом.

– На выходных поедем искать?
– спросила Алина, азартно блеснув глазами.

– Почему на выходных?

– Ты еще два дня работаешь.

– Я за эти два дня точно рехнусь, - сам сказал и сам поверил, потому что было близко к истине.
– Поедем сейчас.

Жил чудесный автор всего в двадцати минута езды от моего дома. Я боялся, что мы не застанем его дома, но зря боялся. Правда назвать эту встречу приятной язык не повернется. Увидев нас в дверях, автор схватился за сердце и плюхнулся прямо на расставленные в прихожей ботинки. Он был действительно почтительного возраста, судя по морщинистому лицу, седине и вытянутым рейтузам. Я всерьез испугался за его сердце. Стоило бы нам ехать, чтобы одним своим появлением отправить на тот свет пожилого дядечку. Но обошлось, автор оклемался, а когда я принес ему воды из кухни, даже заговорил.

– Я думал ты просто мираж, - первое, что мы услышали от автора.
– Думал, что переутомление так сказывается. Поэтому и помчался к сестре в деревню, дышать свежим воздухом и расслаблять ум наблюдениями за домашней скотиной.

– Но я уж точно не мираж, - заметил я.
– Могу даже паспорт показать.

Мы привели старика в чувство и усадили на диван. Чтобы как-то оттенить нелепость ситуации, познакомились. Он представился Дмитрием, я - Артемом. Алину представлять не надо было. Конечно, называть человека вдвое старше себя по имени было непривычно, но я справился. Мы даже перешли на "ты". Я рассказал Дмитрию о проведенных днях с героиней его рассказа, он поведал, как эти дни отпаивался пустырником. Я предложил выпить чаю, он согласился, и после непростого знакомства, за чашкой горячего напитка, мы, наконец, смогли поговорить по существу.

– Почему ты не даешь ей уснуть, - спросил я.
– Не хочешь убивать, понимаю, но как ей жить без сна.

– Это была единственная возможность ее остановить, - ответил он, нисколько не смущаясь, что о присутствующей даме мы говорим в третьем лице.
– С момента ее появления в первой строчке, она уже умирала. Не важно, выпила бы она таблетки или нет, узнала бы она какую-нибудь новость, изменившую весь лейтмотив, и заставившую ее передумать, она все равно должна была умереть. Так она задумывалась. И сон, это спусковой курок, неотвратимо несущийся к капсюлю. Ее можно было остановить только так. А я очень хотел ее остановить, даже не веря до конца, что она настоящая. Этот образ, что появился у меня перед глазами, он не заслуживал смерти.

– А разве он заслуживает такой жизни?

– Нет, - Дмитрий сочувственно посмотрел на необычно молчаливую Алину, - я понимаю, как тебе тяжело. То, что Артем рассказал, это ужасно. Ты правда пытался...

– Давай не будем об этом, - попросил я.
– Я хочу забыть свои попытки, как страшный сон.

– Я понимаю, - теперь уже сочувственный взгляд достался мне.
– Я вот не смог. Это слабость. И это непростительно перекладывать свою ответственность на чужие плечи. Я никогда так не поступал. А сейчас... Видимо, старею. Но я все исправлю, обещаю. Я сам, сам все исправлю.

С этими словами Дмитрий встал и пошел в комнату. Мы с Алиной побежали за ним. Дмитрий включил компьютер, открыл "вордовский" документ и начал печатать. В какой-то момент он перестал печатать и посмотрел за правое плечо, где стояла Алина.

– И тебе не страшно?
– спросил он.

– Страшно, - ответила Алина.
– Страшно, что я так и не найду себе покоя.

Двитрий кивнул и уверенно продолжил печатать. По мере того, как росло количество слов в его рассказе, сонливее становилась Алина. Сперва она просто позевывала, потом начал откровенно потягиваться, а зевота приобрела такую интенсивность, что и мы с Дмитрием заразились ей. Понемногу они сникала, наваливаясь на плечо автора. А когда ватные ноги окончательно потеряли твердость, она переместилась на диван и растянулась по всей его длине.