Она старалась не думать о своем плане, переживая, что даже сама мысль об этом отразится на её лице. Кестрел почувствовала, что нынешнее выражение лица застыло, как глина в печи.

«Играй, Кестрел».

Она открыла первую карту. Император сделал то же самое.

Она обнаружила, что молится богу Арина. «Прошу тебя, пусть это закончится побыстрее».

Но ответа она не услышала.

* * *

— Держать строй, — прокричал Рошар, когда стрелы полетели в них. Восточные арбалеты выстрелили в деревья.

Рошар приказал Хашу, своей правой руке, вести его часть войска в лес слева от дороги. На себя же Рошар взял правую сторону.

— Мы позаботимся о Всадниках, — сказал он Арину, — ты командуй наступлением на дороге.

Арин ухватил принца за плечо.

— Ты увязнешь в грязи. И вы будете как на ладони у Всадников, они вас перестреляют ещё до того, как вы доберетесь до деревьев.

— Выбора особого нет. Продолжай вести ответный огонь. Дакранские лучники — жители равнин. Они знают своё дело.

— Но они не боги.

— Станут ими, чтобы защитить своего принца.

А потом Рошар ушёл и Арин сосредоточил все свое внимание на дороге, потому что враг несся лавиной прямо на них. Осталось совсем чуть-чуть. Они почти здесь. Почти...

Здесь.

* * *

Пока они играли, дождь сошёл на нет. Бокалы вина так и стояли нетронутыми. В колоде всё ещё лежали, притаившись среди других, четыре крапленые карты.

Наступила очередь императора делать ход. Он потянулся к колоде, но остановился. В его жестах наблюдалось слишком много театральности. Он ни в чём не сомневался и даже не пытался притвориться нерешительным, открыто издевался над нерешительностью как таковой, потому что прекрасно знал, что именно это она сейчас испытывает.

— Ходите уже. — Голос Кестрел был твёрд.

— Я думаю.

Она ничего не сказала.

— Разве тебе не интересно, о чём я думаю? — Он откинулся на спинку стула, его посеребренная щетина замерцала в отсвете лампы. Император прижал пальцы к губам, не так уж сильно, но достаточно, чтобы кожа его щек немного обвисла. Его жест обнажил возрастные морщинки, обосновавшиеся возле рта. Что-то его очень обрадовало.

Затем она увидела, что его взгляд переместился на её руки.

Они дрожали. Кестрел прижала их к столу.

— Я думаю о том, что потребую от тебя, когда выиграю, — сказал он. — Самое привлекательное в этой сделке то, что твоё предложение поразительно открытое. «Что угодно».

Стоило выразиться иначе, хотя, что ещё она могла сказать, ведь именно эта фраза заставила его согласиться на игру в предвкушении удовольствия от того, что он делал сейчас.

— Я мог бы заставить тебя преподнести мне Арина из Герана на блюдечке, — сказал император. — Он же хотел сдаться ради тебя.

Её будто оглушило.

— Я не закончил с лицом этого мальчишки. — Император толкнул пальцем рукоять кинжала Кестрел.

Движение кинжала отозвалось негромким звуком, который будто оцарапал ей позвоночник.

— Не исключено, что теперь не его лицо меня так привлекает. С удовольствием посмотрел бы, что можно сотворить с тобой.

Тишина.

— Что скажешь, леди Кестрел?

Его взгляд опустился на её плечо. Он продолжал говорить ласково, множа пункты списка, а разум Кестрел раздирали противоречивые мысли: названия выбранных им орудий пыток, способные причинить ей как можно больше боли, подразумевались для конкретных действий или ему просто хотелось, чтобы она надеялась, что он на самом деле с ней так не поступит, и эта надежда была вершиной самой изысканной формы жестокости.

Стук сердца бешено отдавался в ушах. Ничего не выходит. Она совершила ужасную ошибку, придя сюда.

— Разумеется, — закончил свою мысль император, — с таким предложением, что ты сделала, у меня карт-бланш.

* * *

Арин приказал своему авангарду разделиться на две части и прижаться по бокам дороги.

Мешочки с чёрным порохом были подожжены.

Валорианская кавалерия встала на дыбы от того, что увидела. Но слишком поздно.

Мешочки разорвались под их копытами. В воздух взлетели куски брусчатки.

* * *

— Пропускаете ход? — спросила Кестрел.

— Отнюдь.

— Страшно играть.

— Мы оба знаем, — ответил он, — кому здесь из нас страшно.

Она взяла бокал с вином и отпила.

— Я восхищаюсь твоей любовью к азартным играм. — Император тоже взял свой бокал и отпил из него. — Это просто были мои мысли вслух. От размышлений никому нет вреда.

— Я вот тоже кое над чем думаю. Почему мой отец так сильно уважает вас?

Император опустил кубок на стол.

— Он мой друг.