— А для нас?

— Для вас набрать сегодня не успел. Да там вон во фляге немного есть.

— Но она холодная, — потрогал флягу Колька.

— За кипятком на станцию бегать придётся. Вот с этим чайником.

— Заранее предупреждаю, — оглядел друзей Колька, — что один из вагона не выйду. Хоть за водой, хоть за чем другим.

— Это почему?

— А отставать, так уж всем вместе.

— Не отстанешь, — сказал Иван. — Поезд не курьерский. Если остановится, то стоит долго. Куда угодно сходить успеешь. Да тут и до Тбилиси-то суток двое-трое.

— Ничего себе — успокоил.

— Так, дальше… — продолжал Иван. — Хлеб, сахар, чай я вам дам. Консервы тоже.

— Спать где?

— Вот вам сено, брезент, матрац, фуфайка и даже подушка. Постель большая, все уместитесь.

— Что и говорить — полный комфорт, — заключил знакомство с вагоном Рожков.

— Иваныч? — обратился Колька к Селезнёву.

— А?

— И зачем это мы в том поезде ехали. Надо бы сразу в этом.

— Болтун ты, Колька, неисправимый.

— А я чо? Я просто так.

— Давайте-ка, братцы, лучше пообедаем, — предложил Рожков.

— Это верно, — согласился Селезнёв. — Как говорится, и тощий живот без еды не живёт.

— Ха-ха-ха-ха — засмеялся Колька, — смотрите, как Иваныч-то отощал. Даже пуговицы на брюхе не сходятся.

— Ладно, шутник, давай стол сооружай.

— Я сейчас вам еду принесу, — сказал Иван.

— Да проживём, Иван, — остановил, было, его Селезнёв.

— Я мигом.

Иван спрыгнул на землю, сбегал в свой вагон и принёс в сумке хлеб, какие-то консервы, сахар и пачку чая.

— Вот, братцы, это вам.

— Спасибо, Ваня, но это назавтра, — сказал Селезнёв.

— Как хотите.

— Сегодня вот добрые люди гостинцев дали. Да сами закупили кой-чего.

Вместо стола Колька поставил какой-то ящик.

— Давай, Иван, садись с нами обедать.

— Да я уже обедал.

— Ну и что?

— Да, вроде, неудобно.

— Чего неудобно — не понял Колька.

— Отказываться-то.

— Давно бы так… Коровы-то сыты?

— Сыты, вы вечером только в поилку воды налейте.

— Нальём, нальём. Это мы умеем.

Колька раскрыл картонную коробку и достал оттуда фрукты, прочую еду и даже бутылку вина.

— Садись, Иван. В честь нашего знакомства и взаимовыгодного сотрудничества проведём обед в теплой и дружеской обстановке. Ты не против?

— А чего мне возражать-то? Мне, как говорится, сам Бог вас послал, — сказал Иван.

— Ну, тогда держи бокал, — протянул ему Колька помятую алюминиевую кружку. — На, Иваныч… А ты, Никанорыч, опять, что ли не будешь?

— Нет, — замотал головой Рожков.

— Понимаю, но ты терпи. Первые три года всегда трудно, а потом привыкнешь.

— Я уже привык, — сказал Рожков и отошёл к двери.

— Эх, да… А мы, грешные, поужинаем. Да и ты хоть поешь, Никанорыч.

— Успею.

В это время поезд тронулся. Вагон тряхнуло.

— Кажется, поехали.

— Слава тебе, Господи, тронулись.

— А как вы в таком виде-то здесь оказались? — поинтересовался Иван.

— Да вот эти два туриста, — …кивнул на друзей Селезнёв.

— …И примкнувший к ним вот этот, — перебив, добавил Колька.

— …Решили в море на остановке пополоскаться. Да русалка их каспийская заманила далеко от берега…

— На котором стоял и вдаль глядел Сергей Иваныч.

— Я на вас, бабников, смотрел.

— И не увидел, как недалеко от него из-под самого носа ушёл поезд. Вот так мы и отстали.

— Так, так… Все, конечно, виноваты кроме тебя.

— А я никого не виню и ни о чём не жалею. Мне, может, нравится это наше приключение. Ну скажи: кто из нас ещё вчера мог подумать, что сегодня мы сделаем пересадку в товарный поезд? Это же чистое кино!

— Ну да, кино. Там всего навыдумывают, так только держись, а тут вся правда.

— И сидим как в вагоне-ресторане. Расскажи кому — не поверят.

— Тебе поверят, — сказал Селезнёв.

— Почему это?

— Потому что у тебя и дома ни один день без приключений не обходится.

— Ну, это ты уж загнул, Иваныч.

— Нечего и загибать. Вот, к примеру, рассказал бы мужикам, как ты недавно домой ночью явился. Ешё до юбилея Максимова. Никанорыч, иди сюда.

Никанорыч подошёл и сел вместе со всеми.