— Ирис! — окрик Ская привел в чувство.

Я кивнула водяному воину и вскочила на ноги. Созидающий и Разрушающий уже сдвинулись от входа в башню, и теперь Аквей закрывал его собой, не давая подойти Вайторису. Я сорвалась с места и помчалась к башне, чтобы завершить начатое. Вайтор попытался достать меня всполохом огня, но Скай отразил, закрыв меня.

— Ирис! — выкрикнул огневики. — Хороший у тебя защитник. Ему плевать на всё, что я ему говорю. Не сердце, а кусок льда! Наверное, также плевать на то, что ты никогда не подаришь ему детей.

И я остановилась, оглушенная тем, чему никогда не придавала значения в минуты счастливой близости. Вайторис рассмеялся:

— Ты забыла, нежная моя, что сама себя лишила счастья быть матерью? Тебе так хотелось мне угодить, что ты уничтожила для себя эту маленькую радость, да, Ирис?

— Мы — Созидающие, исправим, — отмахнулся Ская, наступая на огневика.

— О, нет, Аквей! — снова рассмеялся Вайторис. — Она изменила себя на энергетическом уровне. Даже ее возрождение ничего не изменит. Ты никогда не станешь отцом, Аквей! Ты выбрал себе пустышку!

— Здесь только одна пустышка, и это ты, рыжий, — ответил водник, нанося удар веселящемуся лже-Вечному. — Ирис, не медли!

— Скай…

— Любовь моя, ты опять позволяешь ему завладеть своим разумом! — с яростью воскликнул мой супруг. — Меня не сразила эта новость, спеши!

И я больше не медлила. Взлетела по ступеням башни потоком воды и вновь собралась в единое целое на проклятой площадке. Кристалл Реальностей висел в воздухе на прежнем месте, переливаясь гранями. Он разросся с того времени, когда Вайторис пытался заполучить все четыре стихии, Граней стало больше. Я посмотрела на единственную темную Грань. «Здесь будущее еще неизвестно», — так сказал мне Вайтор, когда лгал четыреста с лишним лет назад.

— Там просто нет жизни, — в гневе произнесла я.

После посмотрела туда, где умер Регинис, затем на перила, где предатель перерезал горло Орканису, мотнула головой, отгоняя видения прошлого, и вернула себе плоть, чтобы Кристалл узнал меня. Я всегда приходила к нему такой, какой меня родила на свет мама. Не буду скрывать свой лик за чужой стихией и в этот раз. Я обошла Грани по кругу, отыскивая энергетический жгут, который связывал Вайториса с Отражениями.

Найти его оказалось несложно. Сейчас он сиял из-за силы, бесконечным потоком лившейся в огневика.

— Ну, вот и все, Вайтор, — усмехнулась я. — У тебя осталось тридцать дней, но сдохнешь ты раньше. Прощай, убийца и предатель. — И я отсекла лже-Вечного от Кристалла.

Освобожденная энергия хлынула в Истинную Реальность. Оставалось закрыть эту Грань. Я простерла к ней руку… Шаги за спиной я услышала, когда поток еще щедро выплескивался из Отражений. Его напор оглушал, и обернуться было, значит, позволить высвобожденной силе и дальше выливаться в мир. К каким последствиям это могло привести, предсказать было сложно. Я продолжала закрывать Грань.

Шаги приблизились, чья-то ладонь легла мне на плечо, и я услышала:

— Прощайте, лейда Аквей.

Острие вошло со спины, вырвав из груди короткий вскрик боли. Ноги подкосились, и я осела на пол…

— Мендак, — просипела я, глядя на склонившегося надо мной мужчину. — Ты не понимаешь…

— Я вернул Господину его шавку, — сказал еще один предатель, и мое сознание начало мутиться.

— Ирис! — крик Ская прокатился громовым рокотом над захваченным замком, став последним живым звуком.

Больше ничего не слышала. Я уходила. Жизнь утекала с каждой новой секундой, просачивалась, словно вода сквозь пальцы. Если Скай сейчас даст слабину, Вайторис победит, и проклятый круг опять замкнется… Не хочу! Не могу больше служить ему, не желаю вернуть и продлить, наконец, отнятую жизнь!

И я нырнула в подпространство, где не было звуков сражения, не слышны были крики умирающих, где царила тишина, нарушаемая лишь тихим перезвоном плетений, да сияла безжизненная красота энергетических токов. Мне оставалось сделать только одно, и именно этим я и собиралась заняться…

То, что она сделала это, Скайрен Аквей понял сразу. Огневик вдруг пошатнулся, ошалело взглянув на него. Накал его огня стал затухать, уже не слепя и обжигая. Кривовато усмехнувшись, Аквей напал вновь. Он жал Вайториса, выжимая из него последние силы. Мстил за Ирис, за ее боль, за исковерканную жизнь и тысячелетние рабство. Мстил за Эйвила Аллиерта, за тех, кто пришел под стены этого замка год назад и уже не вернулся домой, за тех, кто умирал сейчас. Он воздавал убийце по заслугам, не помня о жалости и сострадании.