– Кармен?
– переспросила макушка.

– Кармель.

– Щас управлюсь с хозяйством, приду гляну, что за Карамель такая, - пообещала невидимая старушка. Белый платочек исчез, такса рыкнула ещё пару раз и убралась.

Кармель отомкнула дом, занесла покупки на кухню. Пакет я разбитыми яйцами выкинула в мусорное ведро. В шкафу нашла полотенца, одним вытерла пыль на столе и подоконнике, с другим отправилась во двор к крану. Умылась, набрала ведро воды и вернулась на кухню. Безуспешно поискала чайник, достала из шкафа кастрюльку, налила в неё воды. Газ не зажигался. Она чертыхнулась: "В Захарьино же нет сетевого газа, нужно открыть вентиль на газовом баллоне". Кармель вспомнила, баллон находился в деревянном ящике на улице. Странно, раньше ей приходилось пропускать и завтрак, и обед, но такого желания съесть хоть что-нибудь раньше не возникало. Живот не просто урчал, он издавал немыслимые звуки. В ящике под окном никакого баллона не обнаружилось. Она вернулась в дом, сделала бутерброды. Кармель ела хлеб с колбасой и сыром, всё запивая водой. Насытившись, решила позаботиться о ночлеге. В комнатах на мебели, полу, подоконниках лежал слой пыли, пауки развесили паутину в дверных проёмах, углах, переплели люстры. В стареньком фанерном шифоньере нашлось постельное бельё. Кармель решила переодеться и немного прибрать в доме, не хотелось дышать затхлостью и пылью. Она перебрала платья бабушки, висящие на плечиках, одно висело отдельно в чехле. Кармель вытащила его из чехла и восхитилась: "Прелесть, какое винтажное". На васильковом фоне букетики белых ромашек. Она пропустила между пальцев лёгкий воздушный шифон, от платья еле уловимо пахло приятными духами. У неё запершило в горле, слёзы подступили к глазам, Кармель вспомнила этот запах, бабушка иногда, по большим праздникам капала на запястье капельку духов "Тет-а-тет. Такие духи когда-то ей подарил муж, она долго берегла флакончик и только один раз сумела купить точно такие же. Кармель повесила платье обратно в шкаф, достала простое льняное платье, переоделась и принялась за уборку. В доме, кроме кухни и коридорчика, было всего две небольших комнаты: спальня и зал. Она распахнула створки окон, все пыльные вещи: домотканые дорожки с пола, покрывало с дивана, шторы и тюль с окон вытащила в сарай и сложила в древний сундук. Кармель не прикоснулась только к кровати, на которой раньше спала бабушка. Она только накрыла её чистым покрывалом. Потом смахнула паутину, вытерла пыль и вымыла пол. Закончив уборку, уселась на вымытые порожки крыльца и поняла, что снова проголодалась, но больше всего ей хотелось чая или кофе, крепкого, ароматного. Послышались шаркающие шаги. Кармель насторожилась. Из-за угла дома по дорожке из необожжённого кирпича, отодвигая нависающие кусты лебеды и амброзии, к ней приближалось странное существо. Старушка лет семидесяти-восьмидесяти, крохотного роста, в платке, повязанном, как бандана, вылинявших джинсах и белой футболке. В правой руке она держала мундштук с тонкой сигаретой. При виде сидящей Кармель она затянулась и картинно выпустила несколько колечек дыма. Шаркала она огромными мужскими сандалиями, которые комично смотрелись на маленьких ногах.

– Ага. Вот ты какая внучка Маши. А чего грязная? Трубочисты за твой вид сразу приняли бы в свою гильдию.

Кармель посмотрела на платье в пятнах и пыли.

– Рожица такая же, а на голове паутина. Убиралась что ли?

Кармель кивнула.

– Ночевать будешь?

Гостья получила в ответ ещё один кивок.

– У Маши в саду летний душ был, но бочка наверно проржавела, да и не доберёшься туда по бурьяну. По двору и то можно пройти с трудом. Сейчас он смотрится так загадочно, что режиссёр, снимающий ужастики, от зависти проглотил бы сценарий.
– Старушка показала на заросли крапивы.
– Да-а-а запустили вы подворье бабки. Сколько Маши нет?
– И сама же ответила: - Полтора года. Чего ждёшь?

– Отдыхаю.
– Кармель вдруг решилась: - Вы не могли бы дать мне кипятку. Очень хочу чаю, а нагреть не на чем.

– А ну да. Газ израсходовали, готовили на поминки, а пустой баллон кто-то уволок.
– Старушка выдохнула дым.
– Возьми полотенце, и переодеться, выкупаешься, а потом попьёшь у меня чаю. Кстати, меня зовут Ираида Кимовна.

– Очень приятно, - обрадовалась Кармель.
– Я мигом.

В шкафу ни одного халата не обнаружилось, пришлось брать ещё одно бабушкино платье. Кармель, захватила полотенце, остаток колбасы и сыра.

– Ну пошли, золушка.
– Ираида Кимовна поплелась к калитке, за ней гарцуя на месте, как молодая кобылка, пошла Кармель. Девушке приходилось топтаться на месте, так медленно двигалась старушка.

Хозяйка показала Кармель ванную комнату и предупредила, что водогрейка рассчитана на сто литров, поэтому долго плескаться не удастся. Через полчаса чистая, довольная Кармель сидела за столом и пила чай с оладьями.

– Ираида Кимовна, в этом доме жила семья Кулик, я в детстве играла с их дочерью. Куда они делись?

– Продали дом и переехали в районный центр. Я здесь в ссылке уже шесть лет.

– В ссылке?

– А как назвать по-другому. Дорогая невестушка зудела, зудела, пока сынок не купил эту халупку и не перевёз меня сюда.

Кармель оглядела уютную кухню.

– Я бы не назвала этот дом халупкой. У вас паровое отопление, вода в доме...

– Ха! Конечно, бомжи бы, аплодировали этой хате, но я проживала и не в таких хоромах. А тут, как только зимой отключается свет, а это довольно часто, приходится топить углём и дровами. Нет электричества, не работает водогрейка, телевизор, телефон, а значит, нет и интернета. И что тогда? Хотя у меня получше. Твоя бабушка вон до самой смерти купалась в цинковой ванне, воду грела в кастрюле на газе, а в туалет на улицу бегала. Зимой кран во дворе перемерзал, и ей приходилось за водой до уличной колонки ходить. Мазохисты таким трудностям обзавидовались бы.

Кармель покраснела. Почему-то никто не подумал улучшить условия жизни бабушке, а она никогда не жаловалась. Ей предлагали переехать к ним, но она отказывалась наотрез, а мать не настаивала. Ираида Кимовна вставила в мундштук сигарету, щёлкнула зажигалкой.

– Куришь?

Гостья покачала головой и посмотрела в окно. Пока они разговаривали, на улице стемнело.

– Спасибо вам за чай и оладьи. Мне пора.
– Кармель поднялась.

– Возьми свечи и спички, вон там на комоде.

Девушка удивилась:

– Зачем? Есть же электричество.

– У меня да. А у вас ещё год назад оборвало провод к дому, и электрики просто обрезали его.

Кармель чертыхнулась. И тут же залаяла собака за дверью. Ираида Кимовна погрозила гостье пальцем.

– При Инквизиторе нельзя упоминать чёрта, нервничает.

– Вы таксу назвали Инквизитором?

– Точно. Она почему-то не переносит ругань. Откуда знает, какие слова плохие, а какие нет, понятия не имею, - засмеялась старушка, сверкая безупречными явно вставными зубами.

Кармель хитро прищурилась и тихо произнесла:

– Гады, сволочи, заразы.

В ответ на её слова собака захлебнулась злобным лаем.

– Убедилась.

Девушка с той же интонацией добавила:

– Душка, умница, сокровище.

Лай сразу оборвался.

– Экая ты Фома неверующая, - пробурчала Ираида Кимовна.

***

Кармель разбудил собачий лай. Она перевернулась на другой бок и постаралась заснуть снова. Но сначала скулёж, потом грызня и долгий собачий хор поставили крест на её попытке досмотреть сон. Кармель глянула на дисплей телефона - три часа ночи. На ум пришло название этого времени: час ошибок, время, когда наиболее сильно физическое истощение. Сон совершенно покинул её. В открытое без занавески окно виднелось непроницаемо тёмное небо. Послышался какой-то шорох, скрипнула половица, что-то мягко прыгнуло на диван, Кармель от страха затаила дыхание и натянула простыню до подбородка. До её напряжённого слуха донеслось мурлыканье. Кошка! Девушка села, животное тотчас потёрлась пушистым боком о её руку.