Меня отвели в другое помещение, дали воды и вина. К тому времени, когда появилась королева, я воздал должное и тому, и другому.

Мейв сделала мне знак подождать. Я ощущал себя каким-то маленьким животным, которое заперли в одной клетке с волчицей. Королева прошла в дальний конец комнаты, сунула руку за штору и достала обитую медью шкатулку. Она поставила ее рядом с креслом, на которое тут же уселась, затем взглянула на меня и снова улыбнулась, жестом предложив мне сесть.

— Я так и думала, что мы встретимся снова, — сказала она.

А я надеялся, что не встретимся. Мне показалось, что она выглядела моложе, чем во время нашей последней встречи. Судя по одежде, она уже собралась воевать — ни единого украшения, кроме изящной золотой короны, не дававшей волосам падать на лицо, длинный меч на кожаном поясе. Ножны потускнели, на их металлических частях виднелись вмятины, оставленные щитами и черепами врагов. Ее меч явно был настоящим оружием, а не просто украшением.

— Ты приехал, чтобы забрать у меня Фергуса. Тебе поручили все здесь вынюхать, а потом донести обо всем Конору, не так ли?

Я чуть не задохнулся. Очевидно, моя миссия не была ни для кого секретом. Таким образом, терять мне было нечего, поэтому я просто ответил:

— Да.

Она сделала жест, как будто одарила меня несметными богатствами.

— Можешь их забрать, если они пожелают уйти. И можешь ходить среди моих воинов, сколько захочешь. Поговори с ними. Сосчитай их, если нужно.

— Для чего это тебе?

Она снова улыбнулась. Эти ее улыбки уже начали меня здорово тревожить.

— Я хочу, чтобы ты вернулся и рассказал Конору, что его ждет. Пусть он знает, что на этот раз, после того как моя армия перейдет через холм и направится к границам Ольстера, его королевство уже ничто не спасет. Оно будет развеяно, как сухие листья на ветру.

— Ольстерцы один раз уже нанесли вам поражение. Это может повториться снова. Почему в этот раз ты так уверена в своей победе? — Я надеялся, что мой голос и вид не выдавали моего смятения.

Мейв запрокинула голову и рассмеялась — искренне, во весь голос.

— Потому что в этот раз мы учтем собственные ошибки. Потому что в этот раз у меня есть союзники. Потому что… Ах да! Потому что у меня есть друг… добрые друзья. Кстати, и твои друзья тоже.

— Друзья? Вы имеете в виду Фергуса?

Она похлопала рукой по стоявшей рядом шкатулке.

— Да, друзья, — повторила она. — Нет, не Фергус. Другие. Подруги. Подруги, которые знают все. — Слово «все» прозвучало как шипение, и я понял, кого она имеет в виду. Кровь застыла у меня в жилах. Мейв откинулась на спинку кресла. — Защитники Ольстера поражены болезнью Мачи. Ничто не сможет нас остановить. Скольких воинов вы сможете собрать?

Она замолчала, ожидая моего ответа, но я не ответил. Мы оба знали ответ — одного. Мы могли выставить против них только одного воина, который не валялся в постели, держась за живот, а также его колесничего, несколько стариков и пару бардов. У нас теперь даже не было Отряда Юнцов.

— Если хочешь, можешь идти, — продолжала она. — Погуляй среди моих людей, узнай, кто мои союзники. Или оставайся здесь, и я сама все тебе расскажу. — Она снова выпрямилась, наморщила лоб и начала перечислять, загибая пальцы. — Я разослала гонцов по всей Ирландии, в Олбани и на острова, предложив разделить нашу славу всем, кто пожелает к нам присоединиться. Славу или добычу — и то, и другое — отличная награда. — Ее глаза вонзились в меня, словно железный штырь в рассыпающуюся глину. — Любой человек в Ирландии, который хочет поквитаться с Кухулином за чью-либо смерть, может присоединиться ко мне. Легейд, король Мюнстера, сын короля Кюроя, убитого Кухулином, привел с собой мюнстерских воинов, жаждущих выступить против Ольстера. Эрк, король Мита, чей отец также пал от руки Кухулина, тоже здесь со всеми своими людьми. Здесь и король Ленстера, причем не с небольшим отрядом, как в прошлый раз, а со всеми своими вассалами. Здесь собрались вожди со всех уголков Ирландии и даже с территорий, находящихся за ее пределами, — кто-то явился с десятью воинами, а кто-то — с тысячью. Здесь есть и воины из Олбани, а также люди с дальнего севера, которые ничего не боятся, люди, считающие боль своим другом, а смерть — приключением.

Она помолчала, давая мне возможность осознать значение сказанного, потом продолжила:

— Здесь также много тех, кто пришел разжиться награбленным, людей без чести, которые не хотят упустить возможность оказаться на стороне победителя. Я ничем им не обязана, но использую их. Они не привыкли драться, как настоящие мужчины, и не станут этого делать, но их помощь нам пригодится. — Она смотрела на меня так, как иногда смотрел Тиберий, когда рассказывал о некоторых вещах, которые люди делают друг с другом на войне, — откровенно и без обиняков. — Я приведу их с собой в Ольстер и спущу с поводка, отдав лишь единственный приказ — брать, что им захочется, а остальное уничтожать. Они сожгут дома и поля Ольстера дотла, они заберут все ценное, а остальное превратят в свой нужник.

Мейв наклонилась, пригвоздив меня взглядом, словно жука кинжалом.

— Эти люди никчемны — пена на гребне войны, — но для меня они очень полезны. Они не входят в состав моей регулярной армии. Здесь есть и много мужчин и женщин, людей чести, которые не хотят для себя ничего от этой войны. Они живут лишь для того, чтобы увидеть смерть Кухулина и Конора, прежде чем умрут сами. Они будут идти со мной без отдыха, без передышки до самой Имейн Мачи, и Кухулин умрет, а Конор станет кормом для ворон. — Она рассмеялась. — Ну вот, видишь? Я открыла тебе всю мою стратегию. Мне ни к чему притворяться. Мы дойдем до Имейн Мачи и убьем Конора и Кухулина. Ты не сможешь этому помешать. Возвращайся и скажи Конору, что его дни сочтены.