— Прежде чем я успел вмешаться, несколько людей Дейры уже сцепились с некоторыми из этих коннотских волов, сопровождавших меня. Все они кричали одновременно, пока не взревел сам Дейра, и все сразу заткнулись. Должен сказать, что он умеет быть убедительным. Он пожелал узнать, что происходит, и все снова заговорили, поэтому он схватил за шиворот одного из своих людей и одного из коннотских кретинов и тряс их до тех пор, пока дело не прояснилось.

Оуэн замолчал, я тоже ничего не говорил. Он жадно выпил большую порцию пива.

— Ты вполне можешь догадаться, что случилось. — Я замотал головой. — Люди из Кули убеждали посланников Мейв в том, что они должны прыгать от счастья, раз Дейра не помнит зла и дает им взаймы своего замечательного быка. Даже за чрезмерную плату это гораздо больше того, что они заслуживают. Они, видимо, слишком увлеклись, и один из коннотцев решил, что выслушал уже достаточно, и ответил, что Дейра правильно поступил, отдав им быка, поскольку в противном случае они сами бы его забрали. Можешь себе представить, что потом началось. Все схватили друг друга за горло, но Дейра все же смог предотвратить резню, поскольку его людей было в четыре раза больше. Дейра от злости едва мог говорить, но все же взял себя в руки и призвал своих людей не нарушать священный закон гостеприимства. Нас под конвоем отправили спать, а на следующее утро после завтрака, который нам неуважительно швырнули, мы немедленно отправились восвояси. Это произошло три дня назад. И вот я здесь.

Я открыл было рот, чтобы задать свои вопросы, но потом молча закрыл его. В сущности, спрашивать было не о чем. Но потом я все же задал единственный вопрос, который меня теперь волновал.

— Что же теперь будет?

Оуэн выглядел очень озабоченным.

— Не знаю, но мои спутники сказали, что она сделает именно то, о чем они заявили в Кули.

Я был ошеломлен.

— Забрать его? Но ведь это означает вторжение в Ольстер! Не начнет же она войну из-за быка? Или начнет?

Оуэн выглядел очень измученным.

— Она сделала бы это в любом случае, даже если бы не узнала о проклятии Мачи.

Я смотрел на него, не веря своим ушам.

— Что ты сказал? Но ты ведь в это не веришь, правда?

Он кивнул, и его голова почти свалилась на грудь от усталости.

— Не имеет значения, верю я или нет, — сказал он. — Но все остальные верят. Все воины попадают в свои постели и будут на них кататься от боли. Ничего не случится только с теми, кто по происхождению чужестранец, — он попытался кисло улыбнуться. — И, конечно, не пострадают женщины, дети и глубокие старики. И, разумеется, барды.

Я не видел в этом никакого смысла.

— Но ведь все в Ольстере ольстерцы по крови!

Оуэн слегка наклонился.

— Но не Кухулин, мой друг, — произнес он голосом засыпающего на ходу человека, — не Страж.

От Конора к нам прибыл гонец. Мы отправились в дальнюю комнату и выложили ему всю информацию, которой располагали. Конор уже знал о подсчете. Нам следовало оставаться в Конноте, пока не прояснятся намерения Мейв, а затем с максимально возможной скоростью возвращаться домой. Конор желал знать, с чем придется столкнуться Ольстеру. Это было вполне резонно, но я не был уверен, что являюсь именно тем человеком, который может выяснить все необходимое. Оуэн стоял рядом с видом человека, осознающего важность своей миссии, и со всем соглашался, так что у меня не было выбора. Мы попрощались с гонцом, и он тут же отправился в обратный путь. Тот факт, что Мейв не прикончила его и не помешала встретиться с нами, был вполне понятен. Она разрешила ему уехать, поскольку хотела, чтобы Конор знал о том, что случилось.

Гонец также привез новости о Кухулине. Тот жил в своем замке в Миртемне и проводил время на охоте и в общении со своей женой. Говорили, что на людях они почти не разговаривают, но ведь всем было известно, что они понимали желания друг друга лучше, чем любая другая пара в Ольстере.

Я не знал, привезет ли Кухулин Эмер с собой в Имейн Мачу, если Мейв окажется у ворот Ольстера. Я ощущал в своей груди потребность увидеть Эмер, несмотря на то что встречи с ней вызывали у меня ноющую боль, как от старой раны.

Мы пробыли в Конноте примерно еще две недели, усиленно стараясь разнюхать как можно больше, но выяснить что-либо сверх того, что мы уже знали, нам не удалось. Готовясь к отъезду, мы гадали, разрешат ли нам унести отсюда ноги или нет.

Раздался стук в дверь, и на пороге, не дожидаясь приглашения войти, появился мускулистый молодой человек. Это был придворный, сопровождавший нас к Мейв в день приезда. Он смотрел на нас с заносчивым видом.

— Господа, — саркастически произнес он, — королева приглашает вас составить ей компанию.

Мы с Оуэном переглянулись и молча последовали за ним.

Мейв восседала на троне рядом с Эйлиллом, уставившимся на нас с явной подозрительностью. У нее на лице блуждала улыбка, которая мне очень не понравилась. Рядом с королевой сидел огромный человек, одежда которого была покрыта пылью далеких краев. Его внешность показалась мне знакомой. Здесь же расположилась большая группа суровых мужчин, тоже со следами долгого пути на одежде. Они сидели по обе стороны главного стола и подкреплялись.