— Пойдем, — сказала она. — Дочери Калатина рассказали все, что знали. У нас впереди много дел.

Он посмотрел на нее.

— Эти женщины всегда были такими?

Мейв глядела куда-то вдаль.

— Когда погиб Калатин, его жена была беременна. Она пережила его на месяц и потом умерла при родах, напоследок прокляв Кухулина. — Она улыбнулась. — Боль состарила ее дочерей еще до рождения. Их тела были морщинистыми, а ум — как у взрослых людей. Смысл их жизни состоит только в том, чтобы нести с собой проклятие матери.

— Они всегда выглядят, как… — Эйлилл запнулся.

— Всегда трое в одном теле, но сейчас это уже не совсем так. Когда они закончили обучение, их наставник наделил их особым даром. Большинство людей стараются скрывать свою печаль и ненависть. Они предпочитают менять свою внешность так, чтобы никто не мог видеть, что у них на сердце.

— И они выбрали облик чудовищ?

Мейв кивнула.

— Они предпочли быть честными.

— Но как же эта девочка, которую я видел… — голос Эйлилла постепенно угас.

— Это маскировка. Иногда их забавляет перевоплощение. А их естественное состояние — это трое в одном теле. — Она глубоко вздохнула. — Они родились всего несколько лет назад, но сейчас уже старше нас с тобой и имеют такую силу, о которой мы можем только мечтать. Не называй их чудовищами, тогда всех нас следует назвать монстрами. Они просто позволяют другим видеть их.

Эйлилл заколебался, но потом посмотрел на нее.

— Остановимся ли мы или пойдем до конца?

Ее взгляд блуждал где-то в пространстве, но голос звучал решительно.

— Мы пойдем, — сказала она. — Мы пойдем вперед, и мы будем жечь и разрушать, и заберем все, что у них есть. Ко времени нашего возвращения, с победой или после поражения, богатство Ольстера будет уже на пути в Коннот, — ее рука опустилась на рукоять меча. — А когда мы встретим Кухулина, то обойдем его, если сможем, а если не сможем, то нападем и раздавим его. Ведь он один, а у нас армия, в составе которой много великих воинов, включая половину героев Красной Ветви, воинов из Ленстера и партнера Кухулина по тренировкам, Фердию. Великие воины Ольстера, те, кто остался его защищать, все лежат в постелях и кричат от боли. Те из них, кто идет с нами, не страдают, поскольку они не защищают Ольстер, — так сказано в проклятье. Возможно также, что дочери Калатина ошиблись в своих пророчествах, поэтому мы продолжим эту войну.

Эйлилл долго смотрел на нее. Она любовалась пейзажем, ее золотистые волосы вечер окрасил в темные тона, а луна заставила их блестеть. Ее разум уже готовился к первой встрече с Кухулином. Эйлилл глубоко вздохнул.

— Отлично, тогда мы продолжаем идти вперед.

Когда я до крови скреб себя жесткой щеткой, то понимал, что завтрашний день может оказаться для меня последним.

Мы гнали колесницу так, как никогда раньше, оставив далеко позади Оуэна с его усталой лошадью.

Проход Ирард Куплен является воротами из Коннота в Ольстер. Существует еще лишь один вариант — долгий обходной маршрут. Проход — это узкое ущелье длиной около мили с глубоким ручьем примерно посередине, текущим ох Ольстера в сторону Коннота. С одной стороны ущелье ограничивают крутые холмы, а с другой — широкое и коварное болото, безопасно пересечь которое сможет разве что стрекоза. Барды знали множество историй о вторжениях в Ольстер со стороны Коннота в старые времена, и у всех у них была одна общая особенность. Пока удерживали Ирард Куилен, Ольстер оставался в безопасности. Как только его захватывали войска Коннота, они могли широким потоком растечься по центральной равнине Ольстера, как подогретый мед по блюду. Опыт тактиков многих поколений и простой здравый смысл говорили одно и то же, поэтому в качестве единственного подходящего места для обороны Кухулин мог выбрать только Проход.

Кухулин стоял рядом со мной в колеснице и, будто пытаясь усилием воли приблизить конечный пункт нашего марш-броска, вглядывался в горизонт на западе, пока ветер не выжал слезы из уголков его немигающих глаз. Ему не было необходимости подгонять меня. Я гнал коней как человек, преследуемый Эйменидами, подбадривая их своими криками. Серый из Мачи и Черный Санглин мчали колесницу, подгоняемую ветром, без видимых усилий, проносясь в такой близости от крутых склонов и валунов, что можно было к ним прикоснуться, и так напугали меня, что через какое-то время мой страх превратился в веселье, и мне стало уже все равно, чем это закончится. Когда произойдет то, в результате чего ты умрешь, тогда станешь свободным от всего. В период между пониманием этого обстоятельства и его реализацией можно успеть испытать то состояние, которое люди называют храбростью. В любом случае, на такой скорости все могло закончиться достаточно быстро. Я не хотел умирать, но единственной надеждой было добраться до Прохода первыми. Я верил, что Кухулин способен сделать почти невозможное, но даже величайший герой Ольстера не мог сдержать движение армии в десятки тысяч воинов на широком фронте. Мы должны были добраться до Ирард Куилен раньше Мейв, или же война закончится еще до ее начала.

По мере того как наша колесница в облаке пыли и под стук копыт увозила нас все дальше от Имейн Мачи по центральной равнине страны, мы обнаружили встречный поток женщин и детей, убегавших от передовых отрядов, посланных Мейв грабить фермы жителей Ольстера и добывать провиант для снабжения ее армии. Вначале мы старались всех приветствовать, подбадривая этих людей, но все беженцы отвечали нам с гневом и болью, всем было что рассказать, и Кухулин старался вежливо выслушивать людей, в то время как я торопил его вперед. Мы слышали истории о женах, тащивших своих стонущих мужей в амбары или в заросли папоротника — куда только можно было, — чтобы спрятать их от воинов Коннота. Женщины отворачивались при виде своих горящих ферм и уводимого врагом скота. Рассказывали они и о женщинах, взявших в руки мечи, чтобы защитить свои семьи и имущество от захватчиков. Они сражались до тех пор, пока в состоянии были поднять руку на врагов. Я видел слезы, катившиеся по щекам рассказчиков, сообщавших о том, как весело смеялись люди Мейв, изрубив тела этих храбрых женщин и бросив их в пылающие дома. Мы также узнали, что некоторые из мужчин, оказавшиеся в меньшей степени подверженными слабости, пытались сопротивляться и даже достигли некоторых успехов, но потом они вынуждены были отступить к холмам, поскольку их оказалось слишком мало.