Ко времени прибытия Таркина, завершившего свое путешествие по системам Внешнего Кольца, уже были установлены некоторые компоненты гипердвигателя, но станция была еще далеко не готова к прыжку в гиперпространство. Тем не менее работа над комплексом ее досветовых двигателей уже была завершена, и они готовились к испытаниям — хотя бы для проверки, насколько выдерживает сфера.

Руководившие проектом ученые и инженеры устроили Таркину продолжавшуюся неделю экскурсию но законченным частям станции, и все же он не увидел и половины. Его проводники показали ему из машины на репульсорах места, где предстояло установить генераторы защитного поля и лучей захвата, изложили свои планы по размещению трехсоттысячного персонала и экипажа, описали расположение орудий, причальных платформ и оборонительных башен, которые должны были усеять ее серую оболочку.

Таркин пребывал в зените славы. Если на мостике звездного разрушителя он чувствовал себя как дома, то здесь он ощущал себя в центре внимания. Станция казалась ему бескрайним неисследованным технологическим ландшафтом, неизвестным миром, ожидавшим его одобрения и его власти.

Хотя большая часть строительных работ велась в условиях малой силы тяжести, всенаправленные бустеры обеспечивали нормальную гравитацию в большой кабине у самой поверхности, где планировалось оборудовать главный мостик с выделенными рабочими местами для Таркина и прочих офицеров, зал для совещаний с круглым столом, пульт для связи по Голосети с Императором и ряды больших иллюминаторов. Именно там, в обществе проектировщиков станции и специалистов, Таркин отдал приказ запустить досветовые двигатели.

По сфере словно пробежала легкая дрожь — хотя Таркину показалось, что это могло быть лишь следствие охватившего его возбуждения, какого он не испытывал со времен своей юности. А затем станция медленно, с почти мучительной неповоротливостью, начала покидать стационарную орбиту, пока наконец не превзошла скорость вращения планеты, выйдя из тени Джеонозиса в открытый космос.