Шрифт:
– Валера, ты сам хоть слышишь, что мне говоришь, предлагаешь, нам всё бросить и ехать в чужую страну...
Карпека властно перебил её:
– Нет, оставайся здесь и скоро будешь не бросать, а распродавать, как это сделал я с гаражом, и, помяни моё слово, это только начало.
– Валерочка, так ведь ещё ничего не известно толком о Семёне, захочет ли Таня срываться с детьми, а другие мои дети и внуки...
– Фроська, не зли меня! Таня поедет за своим милёнком хоть на край света и даже не задумается, один твой сын уже давно в Польше и возвращаться, насколько я знаю не собирается. Великий твой коммунист в тебе мало нуждается, он с тобой и без тебя скоро просрёт страну. Ах, да, забыл, ты ещё упомянула внуков, так насколько я опять знаю, с тобой рядом находится всего лишь один и ты уверена, что он ещё долго задержится возле стареющей бабки?
– Валера, ты решил своё плохое настроение вылить на меня, но ведь и тебе от этого легче не станет...
– Дурочка, если бы у меня была хоть какая-то сейчас возможность покинуть этот дурдом, я бы даже не задумался, лучше бы такси, как Марк водил, чем буду смотреть на весь этот бардак, а завтра пойду на улицу просить христа ради...
– Валера, я пойду, пожалуй, ничего не скажешь, ты меня обнадёжил и поддержал. После разговора с тобой мне в пору самой обратиться к твоему протеже Славику Славенко.
– Иди Фрося, иди, но только прошу, не отмахивайся от моих слов, подумай над ними на досуге, но перед тем, как ты пойдёшь обдумывать, всё же добавлю. Ты, вот злой бедой на Марка, а ему сейчас, наверное, в тысячу раз хуже, чем тебе. Разве ты знаешь, какие последствия после травмы у него, как это ослепнуть в шестьдесят шесть лет, быть зависимым от всех на свете, ты закрой глаза и проживи хотя бы один день так - просыпаешься и не знаешь утро или ночь, одеваешься - и не знаешь, в белое или в чёрное, идёшь - и не знаешь во что лбом засадишься... и это только самая малость из всего, что нас в жизни окружает. Нет, нет, не перебивай меня, дай уже доскажу до конца. Ты здесь сидишь и жалеешь себя покинутую, вместо того, чтобы всё предпринять от тебя зависящее и полететь к любимому, чтобы скрасить ему жизнь своим присутствием, быть его глазами, а ведь это так легко, когда любишь, просто не молча смотреть на окружающее, а рассказывать о нём, разве это трудно, а особенно дорогому человеку...
– Валера, ты всё перевернул с ног на голову, я ещё не успела очухаться от сообщения о пропавшем сыне и болезни Тани, а ты мне вывернул на душу полный ушат холодной воды. Мне нечего тебе сейчас ответить, но я обо всём этом подумаю. Спасибо, что выслушал и проветрил мне мозги, но что-то после этого ужасно разболелась голова.
глава 51
После разговора с Карпекой, Фрося долго не находила в своей душе покоя, всё в ней протестовало против им сказанного, но, к сожалению, во многом находила справедливость в откровенной отповеди друга. Прежде чем идти в американское посольство всё же решила поговорить со старшим сыном, как не крутись, а у него связи, положение, да и поднаторел он во всяких не стандартных случаях, сочетая их с линией партии и правительства. Рано звонить бесполезно, поздно неудобно, решила, что около семи вечера в самый раз. Трубку подняла, судя по голосу, молодая женщина. Фрося попросила к телефону Стаса Степановича и та фыркнула:
– Степанович, тебя к телефону, какая-то мадам, но не твоя кошёлка из Постав.
Фрося разобрала бурчание сына:
– Верка, когда ты угомонишься, какое тебе дело до неё, иди лучше приготовь что-нибудь на ужин.
Фрося услышала стук каблучков, а затем, в её ухе отозвалась, хлопнувшая громко дверь.
– Да, Госпадарский у телефона.
– Стасик, это я, а та девушка, с которой только что разговаривала как я понимаю, твоя зазноба?
– Мать, мне обязательно отвечать тебе на этот вопрос или посчитаем его ответом?
– Не злись Стас, у меня к тебе очень серьёзный разговор...
И она передала содержание, сообщения Ани о следах Семёна, обнаруженных ею в Афганистане. Стас откашлялся, несколько секунд помолчал, обдумывая информацию, затем изрёк:
– Слышишь мама, не пори пока горячку, в ближайшие дни я свяжусь с Москвой, с отделением в органах, которое занимается делами военнопленных в Афганистане и попробую отобразить им твою информацию. Ты не думай, я уже несколько раз делал туда запросы, они осведомлены о том, что у работника партаппарата пропал в Афганистане брат, но до сих пор меня никак не обнадёживали. Говорят, что ещё несколько сот наших ребят считаются пропавшими без вести...
– Стасик, ты, пожалуйста, не тяни с этим.
Фрося сделала паузу:
– А то мне советовали обратиться в организацию бывших афганцев, вроде они имеют сильные рычаги давления на власти.
Эту идею Фрося высказала в последнюю секунду, прикусив язык о намеченном ею посещении американского посольства.
– Можешь обратиться к ним, но не думаю, что от этого будет больше толка, чем от отдела, занимающегося непосредственно этими делами, ведь возвращение наших пленных, как и трупов погибших является принципиальным для наших органов.
– Ладно, подожду от тебя вестей, расскажи, как ты поживаешь, как дети, мне уже давно не звонила Нина, да и последних два месяца я почти не была дома, жила у Тани, ей было очень плохо после звонка Ани...
– Аня, конечно, у нас герой, бросить мужа, детей и такую важную работу и поехать к чёрту на кулички ради брата, нет слов, герой!
Фрося не находила слов, для выражения своего удивления словами Стаса, который совсем ещё недавно, не желал даже имя слышать сестры.