Джимми проводил его удалявшуюся спину ухмылкой. Они с Бейтменом учились в одной школе, где Руперт, серьезный очкастый мальчик, заслужил прозвище Понго, неведомо по какой причине.

Понго, рассудил Джимми, и по сю пору остался в точности таким же ослом, каким был в те времена. Слова «Жизнь живая! Жизнь серьёзна!» [1] могли быть написаны специально для него.

Зевнув, Тесайгер не спеша прошествовал к озеру. Девицы уже были там, все три – совершенно обыкновенные; две с темными, стриженными «под фокстрот» головками, и третья со светлой, также стриженной «под фокстрот». Та из них, которая хихикала больше других (по его мнению), звалась Хелен; вторая откликалась на имя Нэнси; третью же, по неведомой причине, звали Чулочки. Общество девушек разделяли два его друга, Билл Эверсли и Ронни Деврё, исполнявшие чисто украшательские функции в Министерстве иностранных дел.

– Привет, – проговорила Нэнси (а может быть, и Хелен). – Это Джимми. А где этот, как его там?

– Не хочешь ли ты этим сказать, – заявил Билл Эверсли, – что Джерри Уэйд по сю пору не встал? С этим надо что-то делать.

– Если он будет и дальше настолько неаккуратным, – проговорил Ронни Деврё, – то однажды останется вообще без завтрака – и когда скатится вниз, окажется, что уже настало время ланча или чая.

– Это просто стыдно, – продолжила тему девица, прозывающаяся Чулочки. – Потому что досаждает леди Кут. Она с каждым днем становится все более похожей на курицу, которая хочет снестись, но не может. А это очень плохо.

– Давайте вытащим его из постели, – предложил Билл. – Пошли, Джимми.

– О нет! Тут нужны более тонкие меры, – возразила девица по прозвищу Чулочки. Два этих слова, «тонкие меры», очень нравились ей, и она часто пользовалась ими.

– Я этих тонкостей не понимаю, – проговорил Джимми. – И потому ничего другого не могу предложить.

– Давайте все вместе решим, что нужно сделать, и исполним свои намерения завтра утром, – без особого интереса проговорил Ронни. – Например, поднимем его в семь утра. Весь дом потрясен. Тредвелл теряет свои фальшивые бакенбарды и роняет чайник. С леди Кут происходит истерика, и она падает без сознания в объятья Билла – нашего тяжеловоза. Сэр Освальд говорит «ха!», и котировки стали взлетают на пять восьмых пункта. Понго проявляет свои эмоции тем, что роняет свои очки и наступает на них.

– Вы не знаете Джерри, – проговорил Джимми. – Смею сказать, что правильным образом примененная доза холодной воды способна разбудить его, но не более. Однако после он только перевернется на другой бок и снова уснет.

– Ну в таком случае следует предусмотреть меры более тонкие, чем холодная вода, – предположила Чулочки.

– Ну и какие же? – прямолинейно брякнул Ронни. Однако готового ответа не было ни у кого.

– Все-таки надо что-то придумать, – сказал Билл. – У кого там есть мозги?

– У Понго, – заявил Джимми. – А вот и он – как всегда, мчится невесть куда. Мозги у нас всегда были по части Понго. Это его несчастье с самых юных лет. Давайте подключим к решению нашей задачи этого джентльмена.

Мистер Бейтмен терпеливо выслушал несколько хаотическим образом изложенную проблему, обнаруживая в своей позе желание бежать дальше. Свое решение молодой человек предложил без малейшей задержки.

– Я предложил бы будильник, – отрывистым тоном проговорил он. – Я всегда пользуюсь будильником, чтобы не проспать. Дело в том, что бесшумно поданный утренний чай иногда не в силах меня разбудить.

И он заторопился прочь.

– Будильник. – Ронни покачал головой. – Всего лишь один будильник. Но ведь чтобы разбудить Джерри Уэйда, их потребуется целая дюжина.

– А почему, собственно, нет? – искренне возрадовался Билл. – Я все понял. Поехали в торговый центр, купим все по будильнику.

После веселой дискуссии Билл и Ронни отправились за машинами. Тем временем Джимми послали в столовую, узнать положение дел. Он вернулся без промедления.

– Спустился, голубчик. Компенсирует потерянное время и уминает тосты с мармеладом. Но как сделать, чтобы он не увязался вместе с нами?

Решено было, что следует обратиться к леди Кут и посвятить ее в тайну заговора.

Джимми, Нэнси и Хелен исполнили эту обязанность. Леди Кут пришла в волнение, но продемонстрировала понимание.

– Розыгрыш? Но вы будете осторожны, так ведь, мои дорогие? То есть ничего не разобьете, и не поцарапаете мебель, и не будете заливать мистера Уэйда большим количеством воды? Дело в том, что на следующей неделе оканчивается срок аренды, и мы должны будем передать дом его хозяевам. Не хотелось бы, чтобы у лорда Кейтерхэма возникли мысли…

Вернувшийся из гаража Билл попытался ободрить ее.

– Все будет в порядке, леди Кут. Бандл Брент – дочь лорда Кейтерхэма – моя близкая приятельница. И ей не будет за что зацепиться – абсолютно не за что! Можете мне поверить. В любом случае мы не нанесем дому никакого ущерба. Дело предстоит тихое…

– У нас тонкие методы, – добавила девица по прозвищу Чулочки.

Леди Кут печально прогуливалась по террасе, когда Джеральд Уэйд наконец появился из утренней столовой. Если Джимми Тесайгер, будучи светловолосым, во всем прочем напоминал херувима, то о Джеральде Уэйде можно сказать только то, что он был еще более светловолос и ангелоподобен и что рядом с ничего не выражавшим его лицом ангельский лик Джимми казался куда более интеллигентным.