Бесполезно было даже пробовать объяснить, что экипаж набирался по вполне понятному алгоритму "кто что сделал, тот тем и управляет". Что двое русских в экипаже составляли полную полётную команду для "Гагарина", закрывая все необходимые области знаний и навыков для управления русским атомолётом в штатных и не очень ситуациях. И что двое американцев тоже не с потолка были выбраны (и уж точно не в пику России) - значительная часть уже развернутой марсианской инфраструктуры принадлежала именно их стране. "Слишком очевидно", - заявляли "эксперты", - "а значит - неправда". И увлечённо продолжали грызться с другими такими же "экспертами" в социальных сетях. Редкие здравомыслящие голоса о том, что Марс не станет "исконно американским" (русским, китайским, индийским, японским - на выбор) в зависимости от того, чей ботинок первым коснётся его поверхности, тонули в многоголосом хоре "признанных знатоков политики и космоса". А уж что говорили на счёт главной цели экспедиции...

– Кто-нибудь знает, какие шансы, что долбанная серия вспышек завтра всё-таки кончится?
– опять подал голос жизнерадостный Джонатан.

По штатному расписанию во время полета он был первым пилотом второй вахты, то есть дублёром самого Громова. И если во время выполнения динамических манёвров русский и американец напряжённо отслеживали все показатели, страховали друг друга и по-очереди дежурили на этапах ускорения и торможения, то в периоды инерциального хода Джефферсон оказывался загружен меньше остальных. Вот его и тянуло на разговоры.

– Шанс примерно такой же, как у блондинки этим вечером встретить в Нью-Йорке динозавра, - немедленно отозвался Чень Ливей.

– Чего?

– Док тебе намекнул, что вероятность пятьдесят на пятьдесят, - сообщил земляку Сэмюэль Вудхарт, второй американец в экипаже.

– Это как?

– Это либо встретит, либо нет!

Валера улыбнулся, старательно глядя в свою консоль. Слаживание первого марсианского экипажа (и двух экипажей - дублёров) началось более двух лет назад. Притирка не была быстрой, и, что уж говорить - гладкой. Устроители полёта пытались исключить или, хотя бы, предусмотреть все возможные проблемы, какие могут возникнуть на борту "Гагарина", орбитальной марсианской платформе и непосредственно на поверхности четвёртой планеты Солнечной системы. Выливалось всё это в изматывающие многочасовые тренировки - вместе и по отдельности, внутри построенного на земле макета корабля, в специальных бассейнах, имитирующих невесомость, в самолёте, коротким падением создающем невесомость и условия микрогравитации.

Отдушиной служили чётко распланированные медиками периоды отдыха, активного и пассивного - и тогда будущие космические первопроходцы могли нормально пообщаться. Постепенно члены экипажа не просто притёрлись, но и подружились - всё, как рассчитывали психологи. В разговорах стали звучать шутки и взаимные подколки, напряжение от долгого нахождения в компании друг друга ушло. Теперь даже в самых сложных ситуациях все участники экспедиции умело и без лишних слов объединяли усилия и при необходимости быстро и успешно импровизировали. Идеальный экипаж. Лучший состав, готовый буквально ко всему.

Именно в таком настроении - готовые ко всему - они переходили через шлюз орбитального причала с международной орбитальной космической станции "Гамма" на борт атомолёта. Чётко отслеживали малейшие изменения в поведении бортовых систем, заученно-механически выполняли инструкции - и ждали подвоха. Особенно когда ярость Солнца загнала экипаж внутрь капсулы высшей защиты. И только теперь, спустя два месяца, а так же ряд успешно дистанционно устранённых мелких неисправностей и поломок, люди, наконец-то, позволили себе расслабится. Чуть-чуть. И хорошо, что смогли - а то так и "перегореть" можно. Тем более, скоро опять необходимо будет напрячься - до орбиты Марса оставалось две недели.

2.

– Контакт... Контакт подтверждён. Скорость ноль. Захват... Захват подтверждён. Начинаю процесс стягивания... Электрическое подключение произведено. Гидросистема состыкована. Захват замков... Успешно. Стягивание завершено. Проверка герметичности... Шлюзовой переход герметичен. Стыковка осуществлена.

– Экипаж, поздравляю, - Громов отстранил от себя консоль.
– Мы на стационарной орбите Марса. Последние слова потонули в криках, среди которых можно было разобрать "ура", "банзай" и всенепеременное американское "вау".

– Добрались, - Джефферсон вслед за командиром утёр салфеткой вспотевший лоб.
– Это было... всё равно как нитку в иголку вдевать после пяти десятков штанги "от груди"!

– На тренажёре ты так не нервничал, - поддел коллегу Вудхарт.
– А ведь там ты лично подводил "Гагарина" к станции, причем без одной группы маневровых. А тут за тебя вообще всё машина сделала.

– Иди в задницу, - пилот закинул руки за голову.
– Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе сказали управлять посадкой самолёта при помощи телефона с грёбанными "Ангри Бёрдс".

– Я такой хернёй даже пробовать заниматься не стану, - покровительственно улыбнулся главный геолог экспедиции.
– Кстати, кэп, а если бы действительно пришлось на ручном стыковаться?

– То мы сделали бы это через двенадцать часов и из ходовой рубки с нормальными пультами, - пожал плечами Валентин.
– Времени нахождения в тени, пока планета перекрывает Солнце, вполне хватило бы. На попытку или две точно.

– То есть, мы поторопились, только чтобы выжать через лоб Джо пару лишних кружек пота?
– хмыкнул американец.
– Хорошая идея, мне нравится. Может, хотя бы теперь у него на плоские шутки на пару часов сил не найдётся?