Шрифт:
– Лет двадцати.
– Бородатый?
– Да.
– Брюнет?
– Да.
– Вроде как из Магриба? [5]
– Да.
Пегар сидит с довольной миной кошки, только что слопавшей мышь.
– Он был один?
Я молча смотрю на него. Вот он – ключевой момент. Может, рассказать ему все как было? Попробовать, что ли?
У Пегара хищно блестят глаза. Подавшись вперед, он еще раз ласково спрашивает:
– Ну так как же? Он был один?
– Нет.
5
Магриб – общее название для стран Северной Африки.
Филибер Пегар сияет: вот она, сенсация! Он получил сведения, которыми не располагают даже полицейские! И, зыркнув на дверь палаты – уж не подслушивают ли нас? – вкрадчиво спрашивает:
– Так кто же его сопровождал?
Я снова молчу… Поверит ли он мне? И осторожно говорю:
– Человек в джеллабе, гораздо старше его.
– Какого роста – большого, маленького?
Подумав, я медленно отвечаю:
– Скорее маленького.
– Толстый, худой?
– Ни то ни другое.
– Прекрасно! Продолжай! Что они делали?
Я съеживаюсь на своей койке. Дурацкий какой-то разговор получается: я вроде бы и правду говорю и при этом скрываю то, что видел. Куда это меня заведет?
– Огюстен, так что же они делали вдвоем?
– О чем-то говорили, но я, конечно, ничего не слышал. Похоже, они спорили. Пожилой как будто старался в чем-то убедить молодого. На самом деле мне показалось, что молодой отказывался.
– Ага, значит, старик его агитировал.
– Ну… да, вроде того…
– Теперь все ясно, это был вербовщик, промыватель мозгов, руководитель операции. Сколько же времени они препирались?
– Две-три минуты. Потом старик его вроде убедил, и парень направился к площади Карла Второго.
– Один?
– Нет, старик его… сопровождал.
– Ах, вон как? Интересно!
Мне очень хотелось признаться Пегару, что в этой истории было много чего гораздо более интересного, например крошечная фигурка старика и тот факт, что он летал. Но если ему сказать такое, он больше не поверит ни единому моему слову.
– Значит, они оба направились к площади?
– Да. И подошли к церкви Святого Христофора. Там как раз кончилась служба, и люди выходили на улицу. А гроб ставили в машину.
– И что потом?
Я стискиваю руки, упорно глядя вниз, на простыню. Нет сил говорить о дальнейшем. Но Пегар меня подбадривает:
– Ну, говори, Огюстен! Ты же знаешь – твое свидетельство бесценно. Я понимаю, тебе тяжело и больно вспоминать весь этот ужас, но ты просто обязан помочь нам – журналистам, полицейским, политикам, гражданам нашего города, всей стране, всему миру. Может быть, только ты один и знаешь доподлинно, как оно все было на самом деле.
– Ну… значит…
Нет, я не стану описывать ему эпизод с жареной картошкой. Стоит признаться, что я голодаю, и он сможет докопаться до всего остального.
– Огюстен, дорогой мой, давай, соберись-ка с мыслями!
Ох, какой он прекрасный актер, наш Пегар! В эту минуту я почти готов поверить в его сочувствие.
– Справа от меня произошел один инцидент, который отвлек мое внимание… Кто-то поскользнулся на собачьих какашках и выругался…
– Нет!
– Да.
– Нет!
Как это Пегар учуял, что я вру?! Неужели он настолько проницателен? Или я просто такой неумелый враль?
Он встает и начинает расхаживать вокруг моей койки, прерывисто дыша и теребя свою сигару.
– Только не говори мне, что ты упустил главное из-за какого-то собачьего дерьма и проморгал сам теракт!
– Да нет, я его видел.
– Ага!
Он тотчас садится, хватает свой блокнот, кладет его на колено и, нагнувшись ко мне, вкрадчиво просит:
– Расскажи мне все, Огюстен, миленький!
– Через несколько секунд молодой подошел к толпе, окружавшей катафалк, распахнул куртку, выкрикнул какую-то неразборчивую фразу и…
– Аллах акбар?
– Что?
– Он выкрикнул: «Аллах акбар!» Это я уже знаю. Переводится как «Бог велик!».
– Ну, может быть… Потом он вытянул руки, сделал какое-то резкое движение, и прозвучал взрыв.
– А старик?
– Какой старик?
– Ну, тот, что его сопровождал.
– Я его больше не видел.
– А не стоял ли он возле гроба?
– Нет.
– Значит, смылся в последний момент?
– Понятия не имею.
– Но, может, потом-то ты его разглядел среди жертв? Он ведь был в джеллабе – неужели не осталось хоть какого-нибудь лоскутка?
Этот вопрос приводит меня в изумление. Как он догадался, что это существо настолько заинтересовало меня, что я высматривал его даже из «скорой», покидая площадь?!