Ребята захохотали, а Валерка под шумок открыл бутылку вина, отхлебнул из нее, протянул друзьям и виновато промолвил:

– Извините, но я, по-моему, потерял стаканы.

– Ну и черт с ними! – закричал Юрка, и они стали пить вино прямо из бутылки.

Вино еще сильнее опьянило. Они веселились, бесились и творили всякую ерунду целый вечер. Последнее, что помнил Сергей, это то, что они пили в комнате общежития Валеркиного СПТУ до тех пор, пока сохранялось осознание реальности происходящего, а потом словно выключили свет, и он провалился в кромешную темноту.

Утро не принесло облегчения. Голова раскалывалась от боли и гудела, как бронзовый колокол. Сергей оторвал голову от подушки и окинул взглядом комнату, которая ходила из стороны в сторону. Комната оказалась его родной комнатой, что приятно удивило.

«Сколько же мы вчера выпили», – подумал он и, тряхнув головой, чуть не застонал от боли. К горлу подступила тошнота. Почти на ощупь, так как глаза издевательски не хотели открываться, он добрался до ванной комнаты. Прохладный душ принес неслыханное облегчение.

Он подумал, что алкоголь воздействует на психику целой кучей различных факторов. Он обрушивается на органы, в том числе и мозг. Сигналы из участка мозга, который управляет движениями человека, попадают к местам назначения искаженными, а степень их искажения зависит от количества выпитого. В результате чего язык начинает заплетаться, в глазах двоится и троится. Ходить прямо не получается, а руки трясутся. Но этого недостаточно и мозги переклинивает, а они, как известно, отвечают за здравый смысл, который вчера пострадал основательно.

Сергей вернулся в свою комнату и открыл окно, чтобы выветрить остатки густого перегара после вчерашнего выпитого спиртного. Прохладный воздух ворвался в помещение, зашелестев глянцевыми плакатами популярных музыкальных групп, которые занимали большую часть стен в его комнате. На улице еще было немноголюдно, только вдалеке за баней у ларька с разливным пивом толпился народ в ожидании прихода продавщицы.

Внизу под окном, на обочине дороги сидел пес и дрожал под порывами осеннего ветра. Сергей ощущал себя таким же беспомощным и жалким, как этот пес. Чтобы хоть как-то поднять настроение, он стал перебирать виниловые пластинки, раздумывая, какую из них поставить. Он всегда с благоговейным трепетом относился к своей коллекции пластинок и радиоаппаратуре. Вот и сегодня он осторожно достал пластинку из конверта и, протерев мягкой тряпицей, установил на вертушку. За этим занятием его и застала вошедшая в комнату мать.

– Как себя чувствуешь, сынок? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Тебе самому не стыдно? Ты же еще школьник, а пьешь, как мужик, или решил брать пример со своего отца?

– Мам, хватит, – прервал ее нравоучения Сергей, чувствуя, что это может затянуться надолго. – Мне и так нехорошо. Пообещать не могу, что это в последний раз, но искренне раскаиваюсь.

Мать тяжело вздохнула и продолжила:

– Нелегко нам сейчас, Сережа, я уже даже и не знаю, что говорить. Себя в пример поставить не могу, но мы с отцом стараемся. На работе нас ценят. В свободное от работы время мы можем делать, что сами считаем нужным, а ты и Ирина еще не стали самостоятельными, поэтому должны придерживаться хоть какого-то порядка. В основном это относится к тебе. Самое главное – надо обязательно закончить школу. Без этого сейчас никак. Я боюсь, что с твоим поведением ты ее можешь не закончить.

Сергей изумленно посмотрел на мать. Он не ожидал от нее такой деликатности. Она обычно срывалась и кричала, но сегодня все было иначе.

– Отец тоже волнуется за твою будущую жизнь, – продолжала она. – Твои поступки его беспокоят. Он просто у нас молчун. Все носит в себе, копит весь негатив, а потом выплескивает свои эмоции, ругаясь со мной. Ты уже взрослый, а я даже не заметила, когда ты им стал. Ты изменился. Стал более жестоким, а раньше был добрее.

Она закончила и, снова не дожидаясь ответа, вышла из комнаты. Слушать музыку Сергей расхотел и аккуратно положил пластинку на прежнее место. Ему было жалко мать, но чем ей помочь, он не знал. Он вышел из комнаты и бесцельно побродил по квартире.

Квартира его родителей была обычной трехкомнатной в панельном доме. Обстановка тоже была обычной, как и у большинства жителей этого поселка. Местный мебельный комбинат не баловал людей разнообразием своей продукции, хотя ходили слухи, что ассортимент его намного шире, но не для простых рабочих людей. Зная такое положение дел, все недоумевали и молчали, только на кухнях ораторствовали и кричали, доказывая с пеной у рта, как прогнила советская власть и куда она катится.

В большой комнате Сергей включил телевизор. По центральному каналу шла музыкальная передача «Утренняя почта». Она его сегодня раздражала, но альтернативы не было, по второму, Ленинградскому, каналу шла очередная литературная ерунда.

Ира появилась в комнате незаметно. Вид ее был сонный.

– Привет, – пролепетала она и прошмыгнула на кухню, из которой потянуло вкусным запахом жарящихся на подсолнечном масле блинов.

В желудке у Сергея екнуло. Появилось далекое чувство голода, и он тоже двинулся на кухню. Ел он тихо, хотя из разговора матери с Ирой понял, что отец, как ушел за пивом, так и не вернулся, а ему, Сергею, нужно помочь сестре подтянуть алгебру, так как у нее в понедельник контрольная работа. Сергей молча согласился, чем они плотно и занялись после завтрака. Занятие их было прервано появлением отца. Он опять вернулся изрядно выпивши и молча завалился спать под истеричные причитания матери. Ира от этих криков съежилась и прижалась к Сергею. Он ее обнял, и они в наступившей тишине сидели так очень долго, каждый в своих мыслях.