Они поспешили на улицу и, завернув за угол школы, спустились под навес подвала. Это было их любимое укромное место. Удивительно, но сейчас там никого из завсегдатаев этой нелегальной курилки не было. Курение считалось вопиющим нарушением школьного распорядка. Периодически администрация школы проводила рейды по вылавливанию злостных нарушителей, но это только подзадоривало курильщиков. В простом стремлении подымить появлялась нотка интриги. Страх, наглость и ощущение, что ты прикоснулся к чему-то запретному, вырабатывали адреналин, который будоражил кровь. Это был настоящий ритуал, как трубка мира у индейцев.

Вадик достал пачку сигарет «Друг». Ловким щелчком большого пальца он выбил из нее сигарету и протянул Сергею. Прежде чем прикурить, Сергей как всегда поднес ее к носу и вдохнул сладковатый аромат. Этот момент нравился ему с детства. Когда-то давным-давно он вытащил из пачки, которая лежала у отца в кармане пиджака, точно такую же сигарету, долго нюхал ее и открыл для себя ароматный своеобразный запах. Потом, конечно, прикурил. Ему тогда очень не понравилось. Он долго откашливался, отплевывался и его слегка тошнило. Но запах сигареты запомнился навсегда, удивляя тем, как вкусно они пахнут и как противны, когда их куришь.

Это было тогда, а сейчас он курил, с удовольствием вдыхая теплый и обжигающий табачный дым, однако привычка нюхать сигареты осталась. Ему всегда хотелось понять, почему процесс курения дает ощущение собственной шикарности, но не мог найти ответ на этот вопрос. Вероятно, что курение сигарет ассоциировалось с переходом во взрослость, а в шестнадцать лет ничего так сильно не хочется, как того, чтобы тебя считали взрослым.

Урок алгебры отменили из-за болезни учителя и заменили классным часом, который вела Ирина Владимировна. Это очень обрадовало опоздавших друзей. Ирина Владимировна принюхалась, поморщилась и погрозила им пальцем, но ничего не сказала. Она была назначена их классным руководителем совсем недавно.

Являясь молодым специалистом, она знала много интересного, увлекательного и умела заинтересовать учеников своими знаниями. Это у нее получалось ненавязчиво и спокойно. Ее завораживающий голос и выбивающиеся из копны золотистых вьющихся волос юношеские завитки поднимали настроение даже самых нерадивых учеников. Класс восторженно воспринимал лекции на отвлеченные темы. Для учащихся, особенно учащихся старших классов, это было новшеством. Практически никто из учителей в школе не отклонялся от заданной учебной программы. Знания и железная дисциплина стояли во главе, остальное считалось вольнодумством. Ирина Владимировна, являясь человеком эрудированным и начитанным, ломала все стереотипы, которые насаждались существующей системой обучения.

– Итак, мои дорогие, – начала она, – на повестке дня нашего незапланированного часа организация предстоящего ноябрьского праздника. Нашему выпускному классу предоставлена честь возглавить праздничную колонну демонстрантов.

Вздох всеобщего разочарования прокатился эхом по классу. Ирина Владимировна, сделав небольшую паузу, спросила, словно уловила настроение своих учеников:

– Я не понимаю, в чем причина вашего разочарования?

– А зачем нам это нужно? Для чего мы каждый год мерзнем и таскаем с собой эти транспаранты? Какой смысл во всем этом? – набравшись храбрости, спросил главный двоечник класса Витька Козлов и с деланым безразличием уставился в потолок. Он понимал, что вопрос был провокационным, но учительница не подумала смутиться.

– Я вижу, вы еще не повзрослели, – произнесла она. – Как выразился Витя, это не таскание всяких агитационных атрибутов, не бесполезное хождение строем. Это выражение нашего уважения тем людям, которые отдали жизнь за наше светлое будущее, за создание советской власти. Ведь только советская власть дала нам множество прав и свобод. Благодаря этой власти вы учитесь бесплатно в красивой, современной школе. Вы вольны в выборе вашей будущей профессии и всей будущей жизни. Значит, и в наш всеобщий майский праздник Великой Победы вы думаете, что мы бесполезно таскаем…

Договорить она не успела. Тишину взорвал эмоциональный шум голосов учеников, а Сергей задумался.

В шестом классе их пионерская дружина была признана лучшей в школе. На классном пионерском собрании шумно выбирали кандидатов для предстоящих праздников. Ему и двум одноклассникам было доверено 9 мая стоять в почетном карауле с красным знаменем на мемориале павших воинов. Он был знаменосцем. Это было и страшно, и увлекательно. Сжимая древко красного знамени, он был переполнен невиданными прежде чувствами. Гордость, ощущение соприкосновения и слияния с чем-то великим переполняли детскую душу. Тогда он даже сумел устоять под порывами ветра, дергавшего знамя и пытавшегося вырвать древко у него из рук.

– Ирина Владимировна, мы понимаем, что это дань уважения, – голос Алексея Дерябина, главного классного идеолога, отогнал воспоминания с Сергея. – Но я думаю, что все это наигранное и ненастоящее. Нас все время упрекают, что мы бы на месте своих предков не смогли бы совершить ничего героического. Я считаю, что это не так. Просто нам не дана историей эта возможность и поэтому наш удел – только чествовать героев.

В классе воцарилось вопросительное молчание. Учительница, окинув серьезным взглядом всех своих учеников, сказала: