***

Тёма был высоким, худым, вечно сутулящимся, долговязым парнем. Родился и вырос в космосе в условиях пониженной гравитации. Мама всё время работала. Она была врачом. Отца своего мальчик не знал: в раннем детстве его заменил дед. Характеризовать деда, безропотно взвалившего на свои плечи все заботы, связанные с воспитанием парня, можно словами "живой ум и колоссальное терпение".

Нынешний же, единственный живой член его команды, Кола Маковски, которого Артём называл отцом, был на самом деле отчимом и ещё тем самым человеком, который пробудил в нескладном, молчаливом парне любовь к скорости и гоночным космическим болидам. Он сделал этот странный, маняще-опасный мир слияния человека с последними достижениями новейших технологий миром дружественным, понятным и захватывающим - тем, ради чего на самом деле стоит жить. Будучи незрелым юношей, находясь сначала в виртуальном, а затем реальном кокпите гоночного болида, будущий пилот ясно и отчётливо ощутил, чего именно он хочет от жизни.

Оказавшись на мостике, поёживаясь от прохладного кондиционированного воздуха, Артём быстро оделся и обулся. Сев в кресло главного пилота и приладив на руку коммуникатор, брошенный вчера вечером на произвол судьбы, быстро просмотрел входящие вызовы и пришедшие сообщения. Ничего срочного и важного не было. Заявки на ремонт, модернизацию и диагностику - дополнительные приработки, которыми в основном занимался отец, - к сожалею, тоже отсутствовали.

Потеряв мелькнувшую мысль, на миг показавшуюся ему важной, он встал из командирского кресла, неспешно подошёл к иллюминатору, словно пытался всё же найти и поймать беглянку в окружающем корабль вакууме. Несколько мгновений просто стоял и смотрел, стараясь впитать, запомнить эту пастельную благостность, мягко баюкающую его цепкий, пилотский взгляд. В десятке километров от корабля, занимая чуть не половину иллюминатора, медленно вращалось ребристое, модульное тело огромного города-отеля, подставляя местному светилу металлические бока, увешанные посадочными площадками, сверкающими солнечными панелями и яркими, разноцветными рекламными щитами. "Бременские "Мельницы Терры", - внезапно всплыло у него в голове. Точно! Нужно обязательно выделить время и сняться в рекламе их продуктов. Дешёвых продуктов питания. Одна из самых отвратительных сторон, на взгляд Артёма, в профессии гонщика. "Отказаться никак нельзя. Спонсоры - важная часть гонок. Они дарят бесценные заплатки, позволяющие прикрыть постоянно возникающие финансовые дыры в бюджетах больших и маленьких гоночных команд, а также одиночек, как мы с отцом. Бесценный ресурс, такой же, как шип или хороший инженер-механик".

Улетать не хотелось, но оставаться тоже не было никакого смысла. До следующих гонок приличной работы тут не найти, кроме того следовало решить, будут ли они принимать участие в неофициальных гонках, организованных и спонсированных изгнанной из своей родной системы вандуулами, общиной Ориона, обосновавшейся после бегства в системе Вега. " Интересно, откуда они надыбали такой большой призовой фонд?! Надо будет сегодня это с отцом обсудить".

Коммуникатор мелодично тренькнул. Настроение поднималось. Пришли деньги за ремонт гоночного нокса цвета "мокрый асфальт", этакого подобия космического мотоцикла для бандитов и пижонов. Значит, отец его всё-таки ночью добил.

Космос вокруг жил своими привычными заботами. Суеты, правда, стало заметно меньше. Сильно поубавилось количество кораблей и дорогих яхт на охраняемых парковочных зонах, пристыкованных к персональным гостиничным гейтам "Адельгейды" и соседних станций. То тут, то там, помаргивая разноцветными габаритными и сигнальными огнями, озарялись вспышками синхронизированных промышленных лазеров неутомимые кораблики мусорщиков. Окружённые дронами, словно стаями мух, они аннигилировали мелкий и свозили средний и крупный хлам, пойманный в космосе, к точкам сбора, обозначенным аварийными маяками на орбитах временного захоронения. Словно соревнуясь с ними за право называться главными трудягами, между станциями и планетой курсировали ярко жёлтые шаттлы-такси "Арго", с символическими чёрными шашечками на дверях пилотских кабин и пузатых боках пассажирских модулей. "Если бы не душащий меня сушняк, так стоял бы, стоял, смотрел и смотрел," - подумал молодой гонщик, решивший сначала навестить пищевой синтезатор, который находился в основной жилой зоне корабля.

Пищевой синтезатор был и в его каюте, но там сейчас находилась девушка, поэтому возвращаться туда очень не хотелось. Говорить с ней было не о чем, а ему всегда были тягостны подобные моменты. "Тёма, как не стыдно! Ведёшь себя, как мелкотравчатый, слюнявый трус! Как же сейчас я сам себе противен!" - гадливо обмазываясь вязкой, чувственной неприязнью, подумал парень, при этом ещё больше сутулясь, отчего тень на полу, отбрасываемая его нескладной фигурой, превратилась в подобие вопросительного знака, снизу вверх взирающего на хозяина с заслуженно-немым укором.

Артём, о чём-то недолго подумав, отдал корабельной АИС голосовую команду включить камеры наблюдения в недавно оставленной им каюте. На всякий случай. Мало ли что. Чуть позже он собирался отправить к гостье одного из двух андроидов, приписанных к "гусенице" в качестве экипажа и выполнявших в том числе работу техников-ремонтников во время соревнований.

На годовой налог, уплачиваемый ими с отцом за этих двух железных помощников, можно было бы спокойно содержать команду из пяти приличных техников. Но, как показала практика, с отцом сработаться не смогли бы даже ангелы, будь они от рождения немыми. Отец любил повторять: "С железками всегда проще, чем с людьми. Их можно не напрягаясь отдать в ремонт, или при желании просто взять и починить самому. Рано или поздно, даже посредственный мастер поймёт, что в них сломалось! С людьми всё по-другому..."

Время от времени Тёме казалось, что железные нервы андроидов тоже не всегда выдерживают загогулины отцовского характера. Однако, когда он залезал в кокпит отшаманенного отцом болида, он тотчас забывал обо всех недомолвках и обидах. Отец был просто техническим гением. Это не фигура речи, это медицинский факт, признаваемый всеми, кто хоть немного его знал! За последние годы несколько компаний-производителей космических кораблей и очень богатые команды, участвующие в гонках, делали отцу предложения с фантастическими условиями и цифрами в контрактах, но неизменно получали отказ. Плюс ко всему он был единственным, кто поддержал сына, решившего вложить скопленные мамой на учёбу в одном из престижных имперских университетов деньги, в покупку гоночного болида. Желание Тёмы, было так сильно, что сначала дед, вложивший в начальное образование внука много сил и средств, а затем и бабушка с мамой с выбором Артёма были вынуждены смириться. Артём всё больше и больше склонялся к мысли, что эта странная, скоротечная семейная капитуляция была спровоцирована одним из отцовских высказываний, типа "Он всё равно будет летать. Кукуся (так отец называл маму), ответь себе на простой вопрос: ты его больше хочешь видеть в кабине гоночного болида или в кокпите боевого космического истребителя?"

Как вспоминал потом сам Артём, скорее всего, выбор будущей профессии был сделан в тот далёкий момент, когда на семилетие родители подарили своему единственному сыну первую игровую капсулу, становившуюся попеременно то кокпитом гоночного болида, то боевого истребителя.

До смерти мамы подаренная "гоночная птичка" была всего лишь очень дорогой игрушкой, безропотно позволявшей своему малолетнему тщеславному хозяину "осёдлывать и взнуздывать" себя, на радость не только себе любимому, но и вьющимся вокруг меркантильным сучкам или местечковым легкомысленным во всех отношениях дурам. Потеря самого близкого человека, делавшего его жизнь почти беззаботной, немного запоздав, всё же преподала ему несколько очень болезненных, но важных уроков: