Анхат Эллье провожать гостей не вышел. По словам невысокого юноши-знаменосца, он был занят приколачиванием головы гуля к стене в Зале Трофеев. Принцессу эта новость почему-то развеселила, но Альтвиг остался равнодушным. Потрепав кобылку по гриве, парень направил ее в центр отряда и обратился к золотоволосому графу:

— Я прошу прощения за задержку, господин.

— О, ничего страшного, — улыбнулся тот. — Не беспокойтесь.

— Благодарю вас.

После этого немудреного разговора отряд выехал за ворота. Некоторые всадники наклонялись, чтобы обменяться рукопожатием со стражниками. Те подняли забрала шлемов, и Альтвиг с удивлением понял, что ребята страстно завидуют. Интересно, чему? Неужели им хочется ехать куда-то в мороз — кстати говоря, не такой уж и сильный, — по сбившемуся снегу, да еще и в компании инквизитора? Странные люди.

Впрочем, нет. На парня с крупными кошачьими ушами смотрели настороженно. Альтвиг поймал два колючих взгляда и уставился прямо перед собой, хмуро поглаживая крест на воротнике. Он понимал, что когда речь идет о страхе и благодарности, перевешивать будет первый. Мол, спасибо вам, святой отец, за усекновение нечисти — а теперь убирайтесь, не распугивайте народ! Хорошо хоть заплатили.

Тинхарт пустил коня в галоп, и все его сопровождающие с восторгом поступили так же. Инквизитор вцепился в поводья и с трудом сдержался от прочтения заупокойной самому себе. Туче, наоборот, понравилось, и она блестящей молнией проскользнула мимо высокомерного коня принцессы.

В подобном безрадостном темпе прошел весь день. Графу нравилось мчаться наперегонки с ветром, но, когда лошади уставали, отряд переходил на шаг. Витоль то и дело оказывалась рядом с Альтвигом, но заговаривать не решалась — парень побледнел, стиснул зубы и стал похож на печальное привидение. Понаблюдав за ним около часа, девушка вырвалась вперед и что-то быстро прошептала на ухо Тинхарту. Тот обернулся и задумчиво кивнул, после чего, к мрачной радости инквизитора, галоп заменили рысью.

Первая крепость уже час как осталась позади, а башни Вистага все еще не показывались. Небо затянули пушистые облака. В редких прорехах виднелись огоньки звезд и теплое сияние Дайры. Она и освещала дорогу, и наполняла ее тенями — по большей части подвижными.

Основную — и самую знаменитую — дорогу Гро-Марны отряд тоже давно пересек. Остались только узкие тропы и останки древних мостовых, сохранившихся с тех времен, когда королевство рыцарей славилось прекрасными городами. Порой попадались руины — обугленные остовы домов, низкие стены и огрызки башен. Альтвиг смотрел на них с тоской, хотя сейчас, припорошенные снегом, камни выглядели безобидно. Он много читал о былом величии Гро-Марны, об эльфах, обитавших тут до прихода людей, и даже пытался рисовать гравюры. До внезапного свидания с выверной получалось неплохо, а потом… инквизитор так и не смог привыкнуть к отсутствию двух пальцев. А сколько было возможностей проявить свой талант! Увековечить на бумаге новые виды нечисти, необычное оружие, изготовляемое горцами, а может, и портреты прекрасных дам… отношения с дамами у парня не складывались — вечно вспоминался какой-то размытый образ, маячил на границе сознания и не давал покоя, намекая, что должен быть единственным и неоспоримым, — но ради портрета они точно потерпели бы. В конце концов, кто не любит художников?

— Господин Альтвиг! — к инквизитору, улыбаясь, подъехала Витоль. — Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — отозвался тот. — А вы?

— Лучше не бывает! Я, знаете, очень люблю эльфийский лес. Всегда рада снова там оказаться. Нэрол жалуется — мол, от остроухих добра не жди, — но никогда не называет конкретных причин. Бах, тот просто посмеивается. Он у меня веселый, жизнерадостный, до ландарских бунтов так вообще был лапочкой. Сейчас, правда, погрустнел… мама говорит, что это связано с работой. Раньше брат просиживал задницу во дворце, а сейчас колесит по всей империи, налаживает отношения с подданными. В форте Грейн его принимают так радушно, что домой Бах возвращается хорошо, если через три недели. А однажды он задержался на месяц! Представляете? Целый месяц без основного наследника. Папа чуть с ума не сошел!

Альтвиг позволил себе ответную улыбку:

— Вы дурачитесь, госпожа Витоль.

— Ну вот, — расстроилась девушка. — Раскусили.

— Прошу прощения. Если хотите, я готов дальше вам подыгрывать.

— Не стоит. Лучше скажите, что вы думаете о нашей поездке? По-моему, пока все идет неплохо. Тинхарт до сих пор не объявил охоту на лис, волков или лосей. Обычно ему в седле не сидится.

— Не мне судить, — пожал плечами инквизитор. — А к чему вы упомянули эльфийские леса? До них еще ехать и ехать.

— Напротив, — возразила принцесса, — мы уже вот-вот доберемся! От Вистага до границы остроухих рукой подать.

— Но его самого еще не видно.

Витоль нахмурилась и, приподнявшись на стременах, крикнула:

— Эй, граф! Когда мы будем на месте?

Тинхарт запрокинул голову, чтобы посмотреть на серебристое око Дайры.

— Часа через три. А что, ты уже спать хочешь?

— Нет, — покачала головой девушка. — Я хочу поскорее увидеть эльфийского короля. Как там его? Ильтарно… ильтарнэ… иль…

— Ильтаэрноатиэль, — с укоризной поправил Тинхарт. — Ничего ты не смыслишь в мелодичности.

Альтвиг опешил, но промолчал. Имена остроухих часто вгоняли его в тоску — и это притом, что общаться приходилось только с рядовыми, не высокородными эльфами. Мог бы и догадаться, что из множества других заковыристых имен венценосная особа выберет САМОЕ заковыристое.

— А этот… — инквизитор попробовал повторить новое слово, но сбился на четвертой букве и буркнул: — в общем, король. Какой он?