— А вы… э-э… учили кого-нибудь? — спросил Альтвиг.

— Нет, — ответил мужчина. — Но я готов попробовать. Хочешь?

Мальчик нахмурился. Его все еще терзали сомнения.

— Как я могу быть уверенным, что вы все это не придумали? Шрамы могла оставить любая нечисть, не только волшебство.

— Никак. Ты волен как поверить мне, так и не поверить. Я не стесняю тебя в выборе. Кстати, колдовство и волшебство — разные вещи. Колдовством называют энергию темного дара — я, например, колдун. А волшебством зовут энергию светлого — значит, ты волшебник. — Заклинатель посмотрел на небо. — Мне пора, мальчуган. Если передумаешь — ищи меня в корчме «Золотые крылья». Обратишься к хозяину, скажешь, что тебе нужен Гитак Нэльтеклет. Ладно?

— Ладно, — буркнул ребенок.

Взрослый Альтвиг стоял в стороне, исподлобья глядя на свое прошлое. Оно было счастливым. По крайней мере, пока. Для чего инкубу такие воспоминания? На его месте инквизитор запугивал бы врага.

Вместо пригородов Оэлтага снова возник туман. Затем рассеялся — тоже снова, — и парень попал на поляну, где росли большие зеленые грибы. Там же был и маленький Альтвиг. Он сидел у зарослей ежевики, читая старую книжицу «О земных и водяных тварях». Неподалеку, используя вместо подушки пень, устроился Гитак. Он спал, закрыв лицо широкой ладонью. На его большом пальце блестел широкий родовой перстень. Серебряный ободок, восемь мелких черных камней. Последняя реликвия семьи Нэльтеклет, которую носит — носил, — последний ее отпрыск.

— Учитель, нам надо идти, — позвал ребенок. — Вы говорили, что в Серебряный Лес можно попасть на закате. Пойдем быстро, еще успеем.

Ответом ему был храп. Весьма раздраженный, надо заметить.

Альтвиг топнул ногой:

— Ну и ладно! Спи, старый дурак! — после чего расплакался, со всей дури швырнул книгу в покрытое шрамами лицо и убежал.

Инквизитору это показалось забавным. Он успел забыть, как вел себя в детстве, и теперь от души похохотал. С ветвей молодой березы за ним следила ворона, старая и облезлая. Птица хрипло каркнула, сорвалась в полет, перепугав Гитака, и скрылась.

Альтвиг смолк и принялся наблюдать за своим учителем. Тот встал, отряхнулся, потер переносицу — на ней проступил отпечаток угла переплета, — и пошел искать мальчика. Парень последовал за ним, беззаботно улыбаясь. Он скучал по Гитаку и был рад, что вновь видит его живым — пускай и по воле демона.

Мужчина выбрался на опушку, огляделся.

— Ал! Где ты?!

Тишина. Инквизитору очень хотелось отозваться, но какой смысл? Ведь учитель все равно его не услышит.

— Я не хотел тебя обидеть! Подумаешь, поспал бы еще часок. До заката все три, а Серебряный Лес вот он, под рукой. Я обещал сходить туда с тобой и схожу. Но, пожалуйста, не надо обижаться. Это глупо. Давай забудем, что тут произошло, и успокоимся.

— Иди к черту, дед! — раздалось сверху.

Гитак запрокинул голову, изучил ветки большой осины. Мальчик сидел у самой верхушки, вытирая щеки рукавом. Пальцами левой руки — пятью, а не четырьмя, — он сжимал большую сосновую шишку. Стоило заклинателю открыть рот, как она полетела вниз и угодила ему в темя. Уж чего-чего, а меткости Альтвигу было не занимать.

— А-а-ал! — заорал мужчина. — Ну я тебе сейчас!..

— Что ты мне сейчас? — с ехидцей уточнил тот. — Давай, попробуй! У меня еще восемь штук есть!

И мальчик вытащил из сумки вторую шишку — покрупнее и поувесистее.

— Нет-нет-нет! — накрылся книгой Гитак. — Помилуй!

— Запросто. Иди прочь, дед, и до завтра не возвращайся.

— Ал, послушай, — возразил мужчина. — Ты погибнешь, едва сунув свой нос в Серебряный Лес. Там полно духов. Там живут воющие химеры. Там могут найтись существа, способные убить не только твое тело, но и душу. А не будет души — не будет Бесконечной Песни. Помнишь, что я тебе о ней рассказывал?

— Иди прочь, дед! — повторил ребенок. — Оставь меня в покое!

Заклинатель помялся, вздохнул и ушел, проклиная на чем свет стоит вздорного малыша. Тот, достигнув одиночества, затих. Порой — или же почти постоянно? — он не понимал своего учителя. Как ни крути, а за десять лет привыкнешь решать все сам. Делать то, что хочется, а не то, что приказывает старый пень, будь он хоть тысячу раз колдун. Альтвиг устал от общества, устал, что за ним бегают, устал от заботы и начал мечтать о прежней жизни, где он был волен идти, куда заблагорассудится.

По крайней мере, тот Альтвиг, что сидел на осине. А тот, что застыл под ней, желал обратного. Не тратить драгоценное время, пока Гитак еще жив, и спасти его любой ценой. Но время назад не возвращается. Даже в воспоминаниях. Даже в таких ярких, как эти.

— Хватит, Эстель, — негромко сказал он.

Но демон ему, разумеется, не ответил.

Выбраться инквизитор не мог. Ангельское волшебство бесполезно. Из ловушки собственного разума просто так не выйдешь. Значит, лекарь все еще жив и все еще сражается. Любопытно, с кем? С Рикартиатом? Судя по тому, что парень успел увидеть — ребра менестреля сломаны. Да и как совладать с шэльрэ, превосходящим тебя раза в три-четыре? Энергетический потенциал демонов огромен, его придется исчерпывать больше суток. Вряд ли Мреть выдержит. С его-то телом… удивительно, как это он сразу сознания не потерял.